Миф о творении Пань-гу
В «Сань-у ли-цзи» («Записи циклов по третьим и пятым»), маловразумительном сочинении III столетия н. э., ныне известном только по извлечениям в позднейших энциклопедиях, имеется следующая история (приводимая здесь в пересказе).
Небо и Земля были некогда слиты воедино (хунъ-дунъ), как куриное яйцо, внутри которого был порожден Пань-гу (имя, которое, может быть, означает «свернувшаяся [в кольцо] древность»). Через 18 тысяч лет изначальная масса разделилась пополам на светлое, из чего образовались Небеса, и на темное н тяжелое, образовавшее Землю. После этого в течение еще 18 тысяч лет Небеса ежедневно увеличивались в высоту на десять футов, Земля – на десять футов в толщину, а Пань-гу – на десять футов в длину. Вот как Земля и Небо пришли к разделению на нынешнее расстояние, составляющее 90 тысяч ли (приблизительно 30 тысяч миль).
Другие тексты, по-видимому несколько более поздние, добавляют к предыдущей информации, что Пань-гу умер, его дыхание превратилось в ветер и облака, голос – в гром, левый и правый глаза соответственно в солнце и луну, четыре конечности и пять «тел» (пальцев?) – в четыре страны света и пять великих гор, кровь – в реки, мускулы и вены – в слои земли, плоть – в почву, волосы и борода – в созвездия, кожа и волосы на теле – в растения и деревья, зубы и кости – в металлы и камни, костный мозг – в золото и драгоценные камни, а пот – в дождь. Паразиты на его теле, оплодотворенные ветром, стали человеческими существами. В графических его изображениях, относящихся ко много более позднему времени, он обычно предстает как рогатый творец, который высекает вселенную с помощью молотка и тесла.
В этих сочинениях, относящихся к III столетию и к еще более поздним временам, мы обнаруживаем единственный миф, который может быть четко определен как миф о творении. Большинство китайских ученых полагают, что он некитайского происхождения, и связывают его с мифом о предках племен мяо и яо, народов Южного Китая (также впервые упоминаемых в III столетии), в котором эти племена возводят свое происхождение к собаке, именуемой Пань-ху. Этот пес, любимец китайского легендарного правителя Ди-ку (по традиции, правил около 2400 г. до н. э.), добился успеха, принеся своему августейшему хозяину голову беспокойного варварского полководца, и согласно предварительной договоренности получил за свои заслуги в жены дочь своего императора. Потом нес отнес свою супругу в горные укрепления на юге Китая, где их потомки стали предками современных племен мяо и яо. Однако кроме фонетического сходства имен Пань-гу и Пань-ху и того факта, что оба культа вроде бы имели центр на юге Китая, где их нередко смешивали между собой, никакого другого видимого сходства между этими двумя мифами пет.
К тому же, если мы взглянем на более отдаленные места, на Индию или древний Шумер, то схождения можно найти и там. Так, «Ригведа» рассказывает нам, что космические воды были сперва ограничены скорлупой, но что кроивший вселенную бог Тваштри сотворил Небеса и Землю, а потом, в свою очередь, породил Индру. Напившись сомы, Индра стал таким сильным, что заставил Небеса и Землю расстаться, а сам заполнил пространство между ними. Он также разрезал покрытие, в котором покоились космические воды, и выпустил их наружу12. Другая, более поздняя история из «Ригведы» повествует, как Пуруша был принесен богами в жертву и части его разрубленного тела превратились в солнце, небо, атмосферу, землю, четыре стороны света, четыре социальных класса человечества и т. п.
Сходным образом в Шумере полагали, что в начале всего существовало первобытное море, которое породило космическую гору, содержащую в неразделенном виде Небеса и Землю. Те, в свою очередь, произвели на свет бога воздуха Энлиля, который отделил Небеса от Земли, унес Землю к себе и, заключив союз со своей матерью Землей, заложил основание для устройства вселенной.
Хотя в самом Китае миф о Пань-гу не появляется ранее III столетия, Эберхард (в его «Местных культурах», т. II, с. 467 и далее) предположительно соотносит его с идеей, которую он считает для Китая наиболее ранней: идеей первобытного яйца пли мешка, расщепление которого дает возможность его неразделенному ранее содержимому обрести форму в виде организованной вселенной. В своей усложненной версии эта концепция может служить хорошей основой для астрономической теории, имевшей хождение при династии Хань, согласно которой Небеса и Земля оформлены наподобие яйца, причем Земля покрыта сферой Небес, совсем как яичный желток покрыт скорлупой.
Нужно вспомнить, что первый из наших текстов говорит о Небесах и Земле, слитых воедино (хунь-дунь), подобно куриному яйцу. При Поздней Чжоу и Хань в философских текстах тот же самый звукоподражательный термип хунь-дунь употребляется для обозначения недифференцированного хаоса, бывшего до того, как вселенная обрела свое существование. Очень любопытно, что этот термин возродился в современном китайском обиходе для маленьких пельменей, похожих на мешочек (тонкая оболочка из теста с рубленым мясом внутри), которые являются основным ингредиентом популярного супа хунь-дунь, подаваемого в китайских ресторанах.
В «Шань-хай цзине», или «Книге гор и морей» (кн. 5), относящейся ко времени Хань, Хунь-дунь персонифицирован как существо, проживающее на юго-запад от Небесной горы (Тяньшань). Существо это ростом шесть футов, с четырьмя крыльями имеет цвет огня, у него отсутствует то ли голова, то ли глаза, а по форме оно напоминает мешочек. Среди же текстов династии Чжоу в «Цзо чжуань» (IV в. до н. э. с позднейшими добавлениями) под 618 г. до н. э. Хунь-дунь эвгемеризирован в виде злого сына одного из ранних мудрых правителей. Описывая его отрицательные свойства, текст среди всего прочего называет и то, что он «утаил („закрыл собою» или „скрыл от глаз») справедливость». Но наиболее известное чжоуское сообщение о Хунь-дуне – это очаровательная притча в седьмой главе даосского произведения «Чжуан цзы» (III в. до н. о.). Там мы читаем, что Хунь-дунь, или Хаос, был правителем Середины и что он был лишен обычных семи отверстий, присущих людям (глаза, уши, ноздри, рот). По этой причине его друзья Шу и Ху из добрых к нему чувств решили просверлить ему эти отверстия. Каждый день они просверливали по одной дыре, но на седьмой день Хунь-дунь умер.
Таковы отрывочные сведения, по которым нам предлагают решить, восходит ли космогоническая концепция, лежащая в основе мифа о Пань-гу, к ранним временам (хорошо еще, что не определить это для самого мифа!). Марсель Гране (к его книге «Танцы и легенды древнего Китая», 1926, с. 540 и далее) готов связать идею хунь-дунь с другой мифологической темой, в которой термин хунь-дунь, правда, не появляется, а центральную роль играет кожаный мешок. Этот рассказ связан с царем У-и (правил, по традиции, в 1198–1195 гг. до п. э.), одним из последних злых правителей династии Шан, который изготовил человеческую фигуру и назвал ее Духом небес (Тянь-шэнь), а потом сыграл с ним партию в шашки и выиграл ее. Чтобы выказать свое презрение к нему, царь подвесил кожаный мешок, наполненный кровью, и пускал в него стрелы, приговаривая, что расстреливает Небеса. Вскоре после этого царь был убит молнией на охоте. Та же самая тема повторяется вновь спустя целое тысячелетие в связи с последним царем государства Сун, которое при Чжоу управлялось потомками дома, царствовавшего при Шан. Этот царь тоже подвесил кожаный мешок, полный крови, и тоже стрелял в него, приговаривая, что расстреливает Небо. Вскоре после этого, в 282 г. до н. э., оп подвергся нападению со стороны коалиции других государств, был убит, а государство – уничтожено.
Может быть, Гране и прав, полагая, что этот сюжет имеет отношение к концепции хунь-дунь, Но, с другой стороны, была предложена и иная параллель: между ним и темой стрелка И, расстреливающего солнце.
