Разделение Неба и Земли
Мы уже встречались с этой темой в мифе о Пань-гу. Теперь она всплывает снова, хотя и в совсем ином контексте, в двух сочинениях г.рсмени Чжоу. Первое из них – это одна из главных классических книг, «Шу цзин», или «Кинга истории» (по традиции относящаяся к X в. до н. э., ио, возможно, составленная па несколько веков позднее), раздел «Люй син». Там говорится о том, как племя мяо (или союз племен, описываемый как сеятель беспокойства во время правления Яо и Шуня, отнесенного традицией к XXIV–XXIII вв. до н.э.) совершало сокрушительные набеги, которые ввергали парод в пучину беспорядков. Шан-ди, «Высочайший Повелитель» (имя наиболее известного божества древности), обозрел свой народ и нашел, что ему не хватает добродетели. Исполненный жалости к тем, кто страдал невинно, Августейший Правитель (возможно, что это другое имя Шан-ди, хотя эвгемеризирующие комментаторы и истолковывают его как титул Яо или Шуня) истребил мяо. «И тогда он поручил Чуну и Ли прервать сообщение между Небом и Землей, чтобы не было больше нисхождений и восхождений [людей и духов друг к другу]». После того как это было сделано, порядок был восстановлен и добродетель вернулась к народу.
Второе упоминание, гораздо более подробное,– фактически это раннее толкование вышеприведенного отрывка – находится в «Го юй», или «Речах царств» (IV в. до н. э. с. позднейшими добавлениями; раздел «Чу юй», II, 1). В этом тексте Чжао, царь Чу (515–489 гг. до в. э.), затрудняется при истолковании утверждения «Шу цзина» о разделении Неба и Земли и спрашивает своего советника: «Если бы этого не было, имели бы люди возможность восходить на Небеса?» На это советник отвечает отрицательно и добавляет собственное иносказательное разъяснение: в древности люди и духи не смешивались между собой. Но в те времена некоторые из людей были весьма проницательны, прямодушны и почтительны, их просветленность позволяла им устанавливать путем сравнения, что расположено сверху и снизу, а их премудрость освещала им все вдали и в глубине. Вот почему в них нисходили духи. Носители такой силы, если они были мужчинами, звались си (шаманы), а если женщинами – у (шаманки). Это они заменяли духов на церемониях, где духам приносились жертвы или же совершались религиозные отправления иным способом. В результате всего этого сферы божественного и мирского были разделены. Духи посылали людям благословения и принимали от них пожертвования. Тогда не случалось стихийных бедствий.
Однако во времена упадка при Шао-хао (по традиции, в XXVI в. до н. э.) Девять Ли (беспокойное племя, подобное мяо) привели добродетель в беспорядок. Люди и духи стали смешиваться между собой, и каждая семья сама для себя совершала беспорядочные религиозные отправления, которые до того были в руках шаманов. Последствием этого было то, что люди потеряли уважение к духам, духи стали нарушать установления людей и возникли стихийные бедствия. И так было, пока Чжуань-сюй, преемник Шао-хао, по поручил правителю Юга Чуну взять в свои руки дела Небес, а правителю Огня Ли взять в свои руки дела Земли, чтобы определить место, подобающее людям. «Вот что значат слова: прервать сообщение между Небом и Землей».
Впоследствии, однако, мяо, подобно тому как ранее Девять Ли, ввергли страну в новую смуту, чем принудили правителя Яо отдать приказ потомкам Чуна и Ли возобновить деяния предшественников. С той поры представители все тех же двух домов продолжают наблюдать за должным разделением Небес и Земли. Во времена царя Сюаня (827–782 гг. до п. э.) один из них вспомнил об этих двух предках: «Чун поднял вверх Небо, а Ли придавил книзу Землю».
Нет необходимости в детальном сопоставлении этих двух текстов; достаточно сказать, что первый из них объединяет события, в то время как второй разделяет их по двум различным периодам (беспорядки, произведенные Девятью Ли во время царствования Шао-хао и Чжуань-сюя, и подобные же действия, сотворенные мяо при правителе Яо); что оба описания частично эвгемеризированы, но что особенно это заметно во втором тексте, добавляющем «человеческие» подробности и объяснение как иносказания слов, которые в первом тексте могли быть понятны буквально в смысле отделения Неба от Земли. Тем не менее многозначительная последняя тирада второго текста: «Чун поднял вверх Небо, а Ли придавил книзу землю», выдает, каково было реальное положение дел.
Понятие о том, что Небо и Земля некогда были соединены и потому было возможно сообщение между людьми и божественными силами, но что позднее произошло их разделение, чрезвычайно широко распространено в различных культурах. Эта и другие связанные с ней концепции были блестяще анализированы Мирча Элиаде в двух его книгах: «Миф о возвращении в вечное» (1954; первое издание во Франции в 1949 г.) и «Шаманизм и архаическая техника экстаза» (1951). В первой книге (с. 12 и далее) он обсуждает концепцию axis mundi. Этот космический символ, постоянно встречающийся у азиатских народов, может принимать форму горы, священного храма, дворца или города, дерева или виноградной лозы. Отличительными его чертами считаются расположение в центре вселенной и связующая роль между Небом и Землей. В связи с понятиями, лежащими в основе этих представлений, Элиаде далее пишет (с. 91): «…мифы многих народов отсылают нас к той весьма отдаленной эпохе, когда люди не знали ни смерти, ни трудов, ни страданий и достаточно обильно снабжены были пищей – нужно было ее только взять. In illo tempore боги нисходили на землю и смешивались с людьми, а люди, со своей стороны, могли свободно восходить на Небеса. Вследствие па-рушений в ритуале сообщение между Небом и Землей было прервано, и боги удалились на высочайшие из Небес. С той поры люди должны трудиться ради пищи и больше уже не бессмертны».
В своем «Шаманизме» Элиаде также пространно обсуждает вопрос, что побуждает шамана входить в экстатический транс. Таким побуждением служит его желание получить возможность восхождения па Небеса и таким образом на миг возродить в себе самом тот контакт между Небом и Землей, который был гораздо более обычным до «падения» рода человеческого.
Вряд ли можно сомневаться, что оба китайских текста являются отражением этих широко распространенных воззрений. В них также прекращение сообщения между Небом и Землей следует за «нарушениями ритуала», в особенности во втором тексте, описывающем некоторые подробности контакта с духами, осуществляемого шаманами и шаманками.
И все-таки здесь есть определенное смещение акцентов: факт остается фактом – в китайском рассказе только одни шаманы, а но весь народ в целом с самого начала осуществляют сношения с духами, а узурпация их прерогатив другими лицами определяется как «нарушение ритуала», которое и приводит к нарушению сообщения между Небом и Землей. Полагают, что это смещение акцентов в конце концов по так уж значительно, что это, скорее всего, результат попытки автора (или того советника, чья речь, как можно думать, записана в сочинении) повысить престиж шаманов, подчеркнув их ведущую роль в ранние времена. Но реально мы этого знать не можем. (Элиаде в его «Шаманизме», с. 390–397, также обсуждает второй из текстов, но основывается при этом на неточном переводе, который приводит его к различным недоразумениям.)
Нужно вспомнить, что в обоих текстах упоминается племя мяо как одна из двух групп, ответственных за беспорядки в ритуале. Маснеро (в «Мифологических преданиях», с. 97–98) уже указывал, что в «Шань-хай цзине» (кн. 17) эти мяо описаны как крылатые человекообразные существа, живущие на краю северо-западного угла мира, и что в более поздних текстах они хотя и имеют крылья, но летать но могут. Может быть, это обстоятельство есть символическое обозначение «падения»: того, что мяо некогда имели возможность сообщаться с Небесами, но потеряли свою мощь после «нарушения ритуала». А Высочайший Повелитель сослал их в отдаленную область и повелел (шаманам) Чуну и Ли прекратить сношения между Небом и Землей.
Есть и другие эпизоды в китайской литературе, посвященные райской эре, вслед за которой приходит «падение». Даосы часто говорят о невинном состоянии людей до того, как возникли общественные учреждения. Но трудно установить, есть ли это просто даосская философская абстракция или же это могло быть вызвано к жизни, хотя бы частично, народными преданиями, связанными с изначальным раем. Впрочем, последняя гипотеза представляется более логичной.
Среди подобных эпизодов один из самых живых находится в восьмой главе «Хуайнань-цзы». Он описывает эру Великой Чистоты, когда люди были искренними и простыми, умеренными в речах и нсносредствениыми в общении. «Они были слиты с телом Небес и Земли, объединены с началами инь и ян (космические силы или космические основы – отрицательная и положительная) и гармонически едины с четырьмя временами года». В те времена ветер и дождь но приносили никаких бедствий, солнце и луна всем поровну дарили свой свет, планеты не отклонялись от своего пути. Но потом наступила эра нарушений: люди начали углубляться в недра гор для добычи минералов, добывать огонь при помощи огнива, валить деревья для постройки жилищ, охотиться и рыбачить – и делать еще многое другое, что разрушило их первоначальную чистоту.
Последующий эпизод из той же самой главы еще более ясно указывает на существование китайских садов Эдема. В древние времена люди клали своих детей в птичьи гнезда, а зерно оставляли на полях. Без страха за свою жизнь они могли хватать за хвосты тигров и пантер и наступать на змей. Но потом наступил неизбежный упадок. Замечательно, что ни здесь, ни в каком-либо другом место даосы не прибегают к мифологическому объяснению «падения» людей: для них это просто неумолимое следствие развития человеческой цивилизации.
