Послекаролингская историография
В Х в. всюду (доживая лишь в кругу оттоновского влияния) анналистика замирает. Широта исторических интересов и исторической осведомленности не имеет места в мире начинающейся «феодальной монархии». Над исторической продукцией веков Х и XI веет «дух колокольни». Местные и областные интересы преобладают в ней, и писатели не имеют ни стремления, ни возможности получить сколько-нибудь точного сведения о далеком мире. Еще каноник Реймсский Флодоард смог очень дельно написать «Historia Remensis», а монах Рихер («Historiae»), с известной широтой кругозора изобразив в качестве очевидца капетингский переворот, продвинул после Флодоарда общую историю северо-западного круга. Но уже в историках аквитанском Адемаре Шабанском и бургундском Радульфе Глабре мы имеем типично местных историков, живо изобразивших процесс феодализации общества, землю, обраставшую замками, нашествия сарацинов, норманнов и венгров, народные голодовки и стихийные бедствия. Но стоит этим историкам выйти за пределы своей области, чтобы впасть в безнадежную путаницу. Для историографии германских стран характерна та же черта. И славный историк Видукинд, монах «Корвея» (Новой Корбии) Х в., как показывает самое имя его произведения «Деяния саксов» (Res Gestae Saxonicae), так же как и позднее Дитмар Мерзебургский, представляются чисто местными историками. Наряду с этими, все же живыми и яркими, хотя и узкими по охвату, писаниями (тут еще стоило бы назвать нормандских хроникеров Гильома Жюмьежского и Ордерика Виталия) совсем бледные фигуры являют хроники сеньориальных домов Х в., написанные заказными, людьми мало осведомленными в том, что они рассказывают со слов господ, призвавших их для этой цели ко двору. Значительно больший интерес представляют, хотя бы бытовыми чертами, многочисленные, написанные со знанием дела всевозможные «Деяния»: истории епархий и монастырей, каковы Gesta episcoporum Cameracensium, Gesta pontificum Genovanensium, abbatum Fontanellium etc. В общем, историография этой поры лежит в развалинах, пока ее не подняло дыхание сильной бури, потрясшей умы и сердца не только высших, но и низших и обратившей их мысли от домашних дел к сильной и волнующей теме «пути за море». В этой обстановке, в подъеме «крестоносного движения» (особенно сильным и всенародным было движение первого крестового похода) родилась новая яркая разновидность.