«QUOD SUNT CIVES NOSTRI»: статус венецианского гражданства в XIV веке
Торговый человек Дионисий де Ребуфатис, венецианский гражданин, не был сочтен таковым феррарскими властями, его привилегия на венецианское гражданство признана не была. Инцидент повлек за собой официальную переписку венецианских и феррарских властей, завершившуюся посланием дожа Венеции маркизу Феррары. Этот документ не менее, а может быть, даже и более интересен для нас, чем породивший его казус, к тому же неизвестный нам в своей конкретности. Дож Антонио Веньер, стоя на страже престижа венецианского гражданства, в послании от 23 сентебря 1385 г. обращается к маркизу Николо II д’Эсте с твердым пожеланием, что впредь феррарские власти будут рассматривать всех венецианцев, предъявляющих свидетельство о венецианском гражданстве (privilegium sive litere), как венецианских граждан, вне зависимости от того, являются они урожденными (originarii) или же пожалованными (privilegiati). Разумеется, венецианские власти не снимают с себя подобного обязательства по отношению к феррарским гражданам.
Этот случай обращает наше внимание к проблеме венецианского гражданства: статусу и престижу в самой Венеции и их эволюции, статусу и престижу за пределами венецианского государства, защите государством своих интересов при ущемлении прав своих граждан властями других городов.
К изучению исторического развития института гражданства в итальянских городах обращались как историки итальянского права (А. Пертиле) и венецианского права (Э. Беста, П.С. Лейхт) и итальянской политической мысли (В. Ульманн), так и авторы специальных исследований (Д. Бидзари, В.М. Бауски, В. Ульманн, Ю. Киршнер и др.), но справедливость требует сказать, что разработка этой проблемы пока не соответствует важности и значению института гражданства в истории итальянских городов в период позднего средневековья и Возрождения, и работа Д. Бидзари остается до настоящего времени единственной, сохраняющей научный интерес и полноту, несмотря на серию позднейших исследований. Сложился определенный методологический подход, сформулированный В.М. Бауски: изучение гражданства должно вестись не только с позиции политической теории и истории права, но и должно исходить из комплекса проблем, связанных с иммиграцией, натурализацией, социально-экономическими условиями, структурой правления и намерениями правительства.
Исходя из сложившегося в XII–XIII вв. и закрепленного в следующем столетии трудами Бартоло Сассоферрато и Бальдо деи Убальди и их последователей представления о гражданстве, основывавшегося на определении римского права, что гражданин – это субъект прав и обязанностей по отношению к общине, членом которой он является, а также основывась на существующей литературе и опубликованных статутах (включая, разумеется, и венецианские), следует признать, что институт гражданства в Венеции принципиально не отличался от подобных институтов в других итальянских городах, несмотря на разнообразие норм, относящихся к предоставлению гражданства и сильное тяготение в Венеции к опоре на обычное право и слабое проникновение в Венецию лангобардского влияния.
Подобно другим итальянским городам, Венеция, окруженная водой, как другие стенами, развивалась за счет притока людей извне. Как «сословие горожан в большей части коммун сложилось из союза низшего феодального слоя, купеческой буржуазии и крупных ремесленников», также и в Венеции население и соответственно гражданство сложилось из разных социальных элементов, но, в отличие от других городов Италии, здесь поражает разнообразие мест, из которых приезжали претенденты на венецианское гражданство. Главным образом это выходцы из итальянских городов Венето (Падуя, Верона), Тосканы (Флоренция, Лукка), Ломбардии (Бергамо, Кремона, Милан, Мантуя), Эмилии (Болонья, Феррара) и других, но также и из заальпийских городов, по большей части германских. Собственно венецианцами по статуту 1242 г. считались жители Риальто, Градо, Кьоджи и Каварцере, и естественно, что взаимоотношения «венецианцев» и «иностранцев», как и положение в городе этих последних, было предметом особой заботы властей и нашло прямое отражение в статутах, естественно, обращая их составителей к римскому праву, серьезно разрабатывавшему эти вопросы.
Основные требования к желавшим стать венецианскими гражданами были такими же, как в других итальянских городах к претендентам на гражданство: постоянно проживать в городе в течение определенного времени, иметь там владение или дом, платить налоги, нести определенные статутами личные повинности – иными словами, вносить конкретный вклад в публичные дела. В чем гражданин и присягал общине (iuramentum cittadinatus). И ничего не делать против венецианских порядков, что так определенно сформулировано в присяге второй половины XII в.: «non portabo, vel mandabo extra Venetiam, nec de Venetia, neque per terram contra constitutionem Venetiae». Сходным было и регулирование порядка утраты гражданства и общее (именно с этого времени город, называвшийся Риальто, получает название Венеция) нежелание признавать двойное гражданство.
Венецианские граждане, как и граждане в других итальянских городах, делились на две категории: «урожденных» (originarii, т.е. cives de iure) и «пожалованных» (privilegiati, т.е. cives ex privilegio, или de gratia), но, в отличие от других городов, эти последние, в свою очередь, делились на два вида, разнившиеся обеспеченностью правами. Гражданство de intus давало право прожившим в городе 15 лет и соблюдавшим гражданские обязанности лицам торговать в городе как венецианцам; гражданство de intus et extra давало право прожившим в городе 25 лет и соблюдавшим гражданские обязанности торговать внутри и за пределами Венеции как венецианцам. «Как венецианцам» означало и определенный уровень правообеспеченности, предполагавший защиту государством их интересов, и перспективу перехода потомков в одном из следующих поколений в высшую категорию «урожденных» граждан с венецианской генеалогией, что даст полноту гражданских привилегий.
Подобная структура венецианского гражданства сложилась к концу XIII в. и была закреплена постановлением Большого Совета 4 сентября 1305 г., который исследователи единодушно признают началом законодательного оформления нового сословия.
Положение стало меняться в поворотном XIII в. В XII–XIII вв. в Западной Европе становится господствующей идея о том, что «гражданское общество должно основываться на праве: право должно обеспечить в гражданском обществе порядок и прогресс». В середине XIII в. складывается новая юриспруденция, которая, соблюдая присущее Италии уважение к юридической традиции и еще будучи стеснена глоссами, уже обращается к практическим тенденциям эпохи, приспосабливая к новым юридическим феноменам принципы римского права, ставя наравне с ним живые источники права, в данном случае статуты. Это в полном мере относится к ius civitatis.
В венецианской жизни также идут перемены. С середины XIII в. определенная часть венецианского общества претерпевает такой же генезис, как и городской нобилитет в большинстве итальянских городов в этот период, который прибирает к рукам основные должности в государстве, устанавливает преобладание определенных семей в политической жизни. Этот процесс полностью проявился в Венеции, но в особой форме, и привел к результатам, к которым ни в одном итальянском городе не приводила эволюция института гражданства.
В конце XIII в. Большой Совет Венеции, члены которого дотоле избирались на народном собрании (хотя к этому времени уже по большей части из представителей определенных семей), «замкнулся» в себе и стал сословным собранием наследственных нобилей. Таким образом, было конституировано правящее сословие, при этом от политической жизни была отстранена значительная группа прежних членов Большого Совета, не соответствовавших требованиям, которые выделившийся нобилитет предъявил тем, кто хотел принадлежать к новообразованному сословию. Оттесненная от власти группа полноправных венецианских граждан оказалась ущемлена в правовом отношении, главным образом невозможностью занимать магистратуры и заседать в Совете Приглашенных (игравшем в Венеции ту же роль, что и сенат в Древнем Риме), поскольку магистратами и членами этого Совета могли быть лишь члены сословного Большого Совета. Все же эта группа удержала в своих руках значительные, хотя и меньшие, чем у нобилитета, позиции во внутренней и внешней торговле и мало уступала нобилитету в имущественном отношении. Однако лишь немногие представители этой группы смогли сохранить за собой право владеть земельной собственностью на терраферме и в заморских владениях Венеции, которым обладали все нобильские семьи, но и это право они сохранили в виде ренты.
Конституировавшись и завладев государством, нобилитет оказался перед необходимостью и целесообразностью создать такую полностью от него зависимую социальную группу, на которую можно было бы целиком переложить исполнительскую работу по управлению государством (поскольку сам нобилитет был поглощен коммерческой, составляющей основу его существования, и политической деятельностью) и которая при этом, как отметил еще Н. Макиавелли, не имела бы оснований претендовать на возвращение утраченных привилегий и долю власти.
Нобилитет для осуществления этой цели избрал путь создания новой сословной группы, использовав уже укоренившийся в Венеции институт гражданства. Было создано сословие «граждан»; что дало возможность и нейтрализовать, и компенсировать оттесненный от власти слой общества, и удовлетворять растущую потребность государства в специалистах. И если второе было общим для всех итальянских городов образом действий, то первое было специфически венецианской социальной политикой. Действительно, институт гражданства, сохранившись в своем общем виде – поскольку и все нобили являлись по определению полноправными венецианскими гражданами, и венецианское гражданство предоставлялось в политических видах отдельным иностранным дворянам и некоторым дворянам венецианских территорий, – был сословно окрашен и как бы опущен в средний между нобилитетом и народом социальный слой Венеции. «Граждане» стали вторым сословием Венеции, предоставлением и лишением прав гражданства всецело распоряжался нобилитет через свои правящие органы. Как лаконично определил венецианскую политику в этой области. Ф. Бродель, «вмешиваются власти». Характерно для Венеции, что оправдавшая себя в городе политика была затем применена в заморских владениях, в частности в Далмации, где «в ряде городов венецианцы сознательно способствовали выделению богатых пополанов в особую социальную группу “граждан”», в данном случае в качестве противовеса местным нобилям и провенецианской защиты от «народа»
Не менее характерной венецианской чертой такой социальной политики были государственная целесообразность, а также долговременность и результативность. Как и всякий развивающийся и богатеющий город, Венеция постоянно испытывала потребность в притоке умов, прежде всего в сферу права, медицины и образования, поскольку требовалось длительное время, чтобы создать возможность удовлетворять такую потребность своими силами. Это правило хорошо известно историкам: «города, как общее правило, и живут лишь за счет этих притоков извне», констатирует Ф. Бродель. Для этого реальной перспективой гражданских прав (кроме, напомню, политических), благосостояния и широких привилегий, среди которых не последней было освобождение от коммунальных повинностей юристов, врачей, учителей, привлекались специалисты из других городов. В течение XIV–XV вв. представители этих профессий составляли треть всех новопожалованных венецианских граждан.
Остальные две трети «новых» граждан составляли искусные ремесленники–мастера разных специальностей, купцы, не без оснований надеявшиеся разбогатеть под защитой флага святого покровителя Венеции, и просто искатели счастья. Они получали «гражданство по привилегии», сопряженное с обязательным постоянным жительством в Венеции, несением гражданских повинностей, а также принудительной ссудой государству, которая служила одновременно залогом и подспорьем казне. Поскольку не всякая «привилегия» давала право заниматься высокоприбыльной внешней торговлей, а также в силу того, что в этой отрасли торговли прочные позиции издавна занимали коренные жители (нобили и часто «урожденные граждане»), значительная часть «новых» граждан обращалась к внутренней торговле и промышленной деятельности, вследствие чего в первой половине XV в. владение мастерскими и мануфактурами сосредоточилось в их руках. Те, кто оседал в Венеции, закладывали своей деятельностью благосостояние своих потомков, будущих «урожденных» граждан.
Юристы, нотарии, учителя из числа «граждан» привлекались к исполнению многочисленных исполнительских должностей в государственном аппарате, образовав позднее, уже в XV в., особую внутрисословную группу, прикрепленную к этому виду деятельности и получившую название «канцелярия». Таким образом, была осуществлена задача избавить нобилитет от исполнительской работы в органах, управлявших государством и заморскими территориями.
Как видим, в течение XIV в. в Венеции бок о бок формировались и развивались два образовашихся на рубеже XIII–XIV вв. сословия, объединенные соучастием в торговой деятельности как основе существования венецианского государства, совместной работой в администрации, а также самим фактом правовой обозначенности (разной по характеру и значению) и привилегированности, которой был лишен «народ», «молчаливый труженик», составлявший нижний слой венецианского общества. Государство пеклось о сохранении самой возможности пользоваться привилегиями, как общими, так и присущими каждому сословию в отдельности. Тщательно охранялась привилегированность обоих сословий, поддерживалась закрытость каждого из них. Это обеспечивалось экстраординарным и кооптационным характером пополнения каждого сословия, препятствовавшим нежелательной межсословной диффузии, а также дававшим нобилитету возможность использовать сословие «граждан» наряду с дворянством террафермы и заморских владений в качестве своего резервного фонда, поскольку пополнение нобилитета, как и всякая аристократия, не могущего поддерживать свое устойчивое воспроизводство, было неизбежным и время от времени осуществлялось как посредством межсословных браков, так и «открытиями» Большого Совета. Неудивительна поэтому социально-демографическая характеристика обоих сословий: численность «граждан» лишь незначительно превышала численность «нобилей», а их общая доля в населении города составляла 9–14%. Кроме того, отсутствие разграниченности между сословиями в таких сферах, как экономика, образование, культурные занятия, государственный церемониал, публичная и конфессиональная жизнь (нобили и «граждане» тесно и повседневно соприкасались в приходах, а также в вичиниях, ассоциациях мирян, происходивших от соседских общин, роль которых в Венеции сохранялась до нового времени), способствовало сближению, а во многом и выравниванию уровня и стиля жизни представителей двух сословий.
Важнейшей отличительной особенностью второго сословия в Венеции был его внецеховой характер, цехи имели исключительно экономическое значение, были строго подчинены государству и не допускались к политической жизни. Это, разумеется, не исключало индивидуальной правообеспеченности отдельного члена цеха, поскольку правящее сословие не могло не считаться с тем, что немалую долю дохода казны составляли налоги, уплачиваемые ремесленниками. В отличие от большинства европейских городов, где торговые цехи занимали высшую ступень внутригородской социально-сословной иерархии, в Венеции не было гильдейских союзов купцов и менял, верхняя прослойка венецианского купечества с XII в. сама управляла государством. Ремесленные цехи намеренно сохранялись мелкими и раздробленными, чтобы воспрепятствовать созданию сильных организаций, способных бороться за корпоративные права. Такая политика оправдывала себя и в значительной мере способствовала поддержанию социальной устойчивости в городе.
Рассмотрение дальнейших процессов в венецианском обществе уводит за пределы рассматриваемого периода. В ходе XIV столетия многие характеристики обоих конституировавшихся сословий еще не были оформлены законодательными актами и существовали как определенная тенденция, как социальная политика. Сословие «граждан» еще складывалось в ходе его живого пополнения, обрисовывались контуры сословия.
Так, несмотря на то что чума 1348 г. не обошла стороной и Венецию и город нуждался в восполнении потерь, он не отступил от своей социальной политики. Уже через четверть века после этого печально известного события привилегия на гражданство давалась ежегодно не более чем 23 «новым» венецианцам, и так до конца рассматриваемого нами столетия: сословие «граждан» пережило опустошительную эпидемию и не нуждалось в массовом притоке новых членов. Сохранило сословие и высокое имущественно-финансовое благосостояние. Налоговый кадастр, составленный в 1379 г. в связи с необходимостью подкрепить казну для разорительной войны с Генуей, показывает, что 26 из 117 богатейших венецианцев составляли «граждане». Из 2128 жителей Венеции, внесших в том же году в казну ссуду на войну, 917 были не нобили, а либо «граждане», либо иностранцы, хотевшие таким образом заслужить венецианское гражданство. Вскоре, в 1382 г., в знак признательности государства тем, кто своим достоянием помог благополучно окончить нелегкую войну с Генуей, получение венецианского гражданства было облегчено прежде всего значительным сокращением срока постоянного проживания в городе, предшествующего подаче решения о предоставлении гражданства, что, скорее всего, отражало реальное состояние дел. Эти благоприятные условия оставались в силе в течение всего следующего столетия, что дало возможность всем иностранцам, прожившим с семьей в Венеции 8 лет и желавшим стать «гражданами», получить привилегию de intus, и такой возможностью в конце XIV–XV в. воспользовались 764 человека. Это обстоятельство показывает, что «граждане» самим характером пополнения сословия были обречены на второстепенную роль в нобильской республике венецианцев.
За пределами Венеции флаг св. Марка прикрывал своей защитительной тенью всех венецианцев, и государство ревностно и решительно выступало против ущемлений прав всех своих граждан, будь-то нобили, «урожденные граждане» или «граждане пожалованные», иностранными властями, что, в свою очередь, еще более повышало престиж и привлекательность венецианского гражданства.