Крейцбургский замок и кирха

Характерным пограничным инфлянтским городом некогда был Крустпилс, называвшийся в латинских летописях Круцеборхом, немцами — Крейцбургом, русскими — Крыжборгом, или Крушбарком. Ныне старое название сохранилось только на железнодорожной станции, а сам город, располагавшийся на латгальском — правом берегу Западной Двины, административно присоединен к курляндскому городу на другом берегу реки — Екабпилсу, названному так по имени его основателя — известного нам герцога Якова.

Замок Крейцбург был сооружен рижским епископом Николаем Магдебургским в 1237 году. В 1561 году вместе с другими укрепленными местами Латгалии Крейцбург становится собственностью польского короля. В 1585 году Стефан Баторий пожаловал замок с землями вокруг него Николаю Корфу «на феодальном праве». Род Корфов удерживал свои владения до начала XX века.

Один из представителей этого рода — И. А. Корф — причастен к судьбе М.В.Ломоносова. В 1734 году барон И. А. Корф был назначен президентом Российской Академии наук. Он получил образование в йенском университете, был широко образованным и начитанным человеком, имеющим познания в различных областях науки.

Корф обладал одной из обширнейших библиотек того времени, которая к концу его жизни насчитывала 36 тысяч томов. Став президентом Петербургской академии, Корф стремился наладить деятельность этого учреждения, особенно много внимания он уделял подготовке научных кадров. Именно Корф рекомендовал М. В. Ломоносова Христиану Вольфу — профессору математики Марбургского университета в 1736 году.

Крейцбург не раз видел у своих стен русские войска: в 1557 году его взял Иван Грозный, однако он был возвращен Польше по Оливскому трактату 1660 года.

Осенью 1771 года, завершая польскую кампанию, в замке жил А. В. Суворов. Сохранилось его письмо генералу Бибикову, написанное здесь 25 ноября 1771 года: «Как сладостно вспоминать прошедшие труды! Ограничиваясь обязанностями службы моей государыни, я стремился только к благу отечества моего, не причиняя особенного вреда народу, среди которого я находился. Неудачи других воспламеняли меня надеждою. Доброе имя есть принадлежность каждого честного человека; но я заключал доброе мое имя в славе моего отечества, и все успехи относил к его благоденствию. Никогда самолюбие, часто производимое мгновенным порывом, не управляло моими деяниями. Я забывал себя там, где надлежало мыслить о пользе общей … Теперь я унываю в праздной жизни, свойственной тем низким душам, которые живут только для себя, ищут верховного блага в истомлении, и, переходя от утех к утехам, достигают тягостной скуки … Трудолюбивая душа должна всегда заниматься своим ремеслом: частое упражнение ее также оживотворяет, как обыкновенные движения укрепляют тело».

Замок, возведенный епископом Николаем, вошел в состав более поздних сооружений, внешний вид которых увековечил в своем рисунке замечательный краевед Ливонии Иоганн Кристоф Бротце в 1792 году. Его рисунок — прекрасная иллюстрация того, как укрепленные орденские замки превращались во дворцы: в глухих крепостных стенах уже прорезаны окна; место сторожевого хода — верганга — заняла мансардная крыша; крепостные башни венчают модные в ту пору барочные шлемы с фонарями. Вместе с тем замок — не дворец, и оборонное значение его не вполне утеряно. Именно так он выглядел, когда там останавливался Суворов.

Замок сохранился поныне. Только вычурные, вытянутые к небу барочные шлемы заменены более скромным покрытием, а место мансарды заняла прозаическая четырехскатная крыша. Не уничтожены временем и разными хозяевами внутренние дворы и службы замка. Однако внешний вид его, обваливающаяся штукатурка, неумелое подновление вызывают опасение за судьбу памятника. Старейшей сохранившейся частью замка считают выдвинутую вперед привратную башню. В фасаде замка сохранились древние оконные и дверные проемы, бойницы, своды и старинные деревянные потолочные панели.

На рисунке Броце видно, что в непосредственной близости от замка стояла церковь, построенная в 1683 —1685 годах, башню которой венчают барочный шлем и фонарь со шпилем над ним. Авторы, писавшие о ней, неизменно восторгались ее прекрасными сводами. Ныне на месте древней кирхи стоит новая, возведенная в 1818 году в стиле русского ампира, однако старая башня чудом уцелела. Характерные для ампира холодные, просторные залы должны были максимально соответствовать лютеранской богослужебной концепции, подражавшей аскетизму монашеских орденов до-готической эпохи.

Так и кажется, что именно здесь Ф. И. Тютчев написал строки:

«Я лютеран люблю богослуженье,
Обряд их строгий, важный и простой —
Сих голых стен, сей храмины пустой
Понятно мне высокое ученье».
1834

Читайте также:

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *