Зрительный зал и сцена
Для полноты описания следует сделать несколько замечаний о внешней картине зрительного зала в XVII в. и о некоторых подробностях театрального быта. Театральное здание в большинстве случаев было очень плохо приспособлено для своего назначения и давало мало удобств посетителям. Наиболее спокойным местом являлись ложи, которые поэтому обыкновенно посещались женщинами. Партер был достоянием наименее обеспеченных классов населения; никаких сидений в нем не было и зрители, уплатив 10 су, стояли во время спектакля на ногах. С 1650 г. вошел в моду обычай пускать за особую плату привилегированных зрителей прямо на сцену, по бокам которой выстраивались два ряда стульев, занятых молодыми военными и аристократами. Мода эта продержалась почти 100 лет и была уничтожена уже в XVIII столетии. Ни эти изысканные посетители, ни зрители партера (всегда враждовавшие друг с другом) не поддерживали особого порядка и благочиния внутри зала; если первые позволяли себе очень часто замечания и выходки, завсегдатаи партера с своей стороны не пропускали случая устроить скандал и примерно осмеять актеров, если те не оказывались на высоте положения. Старинная гравюра, хранящаяся в Bibliotheque historique de la ville в Париже, дает наглядное представление о подобного рода суматохе в театре: испуганные актеры прячутся за кулисы, а публика бросает на сцену палки, подсвечники, гнилые яблоки и т. д.
Самая сцена обычно была очень невелика, боковые кулисы были редкостью; в хорошо организованных театрах их заменяли особого рода ниши, помещавшиеся на правом и левом крыле декорации и вынесенные вперед, на первый план; планировка эта характерна для комедий и фарсов, тогда как в трагедии актеры выходили из глубины сцены. Освещение театров было скудно и являлось предметом частых насмешек и протестов. Спектакли давались три раза в неделю: в воскресенье, вторник и пятницу; исключения делались для особых торжеств и празднеств, когда представления устраивались в другие дни. При Людовике XIII и в начале царствования Людовика XIV играть начинали в 2 часа дня, в 70-х годах несколько позже, в 5 часов вечера. Небезызвестный драматург и критик того времени Бурсо оставил сведение, что после первого представлении трагедии Расина «Британик» он вышел из театра в 7 часов вечера. Эго свидетельство следует дополнить указанием на длительность спектакля, равную, приблизительно, 2—2½ часам, в течение которых успевали исполнить пятиактную пьесу (около 1500—1700 стихов), а иногда еще и короткую пьесу в 1 действии. В Париже XVII века установился обычай давать трагедии по преимуществу зимой, а комедии летом; о Мольере, например, определенно известно, что большинство пьес его репертуара были даны в течение мая, июня и августа месяцев, т. е. в «мертвый» сезон по нашим нынешним представлениям.
Любопытно отметить, что театральные афиши, известные, конечно, и тогда, имели несколько иное назначение, чем в XVIII в. или в наши дни. Они не столько информировали, сколько расхваливали артистов и пьесу и зазывали зрителя в театр, обещая ему участие любимых комических актеров. Роль афиши, особенно по окончании спектакля, выполняли часто актеры (иногда в качестве так называемого «оратора» выступал и великий Мольер) и сами сообщали публике о следующем своем представлении. Афиши, указывающие распределение ролей и перечисляющие всех участников спектакля, были введены только во второй половине XVIII века.
Само собой разумеется, в короткой статье трудно всесторонне развить и обосновать построение, имеющее в виду показать внутреннюю цельность, спаивающую воедино драматургию и сценическое воплощение во французской трагедии XVII в. Мне важно было отметить, как господствующий стиль эпохи одновременно оформляет и нормирует литературный материал театра и театральную стихию в прямом смысле слова: актера и сцену; подчеркнуть, что литература и сцена не только не враждуют друг с другом, как это часто принято повторять в наше время, но взаимно друг друга поддерживают и определяют; проиллюстрировать на историческом примере, что здоровый и эстетически-плодотворный театр обусловлен живым и естественным симбиозом обоих элементов.
Французский классический театр является, наряду с театром английским и испанским, одним из тех театров, которые сыграли в искусстве своего народа действительно исключительную роль: он был творческим, он создал и реализовал эстетические ценности, которые иначе как в театре и через театр родиться не могли. Классическая трагедия — существенный фактор эстетического развития Европы XVII и XVIII в. была впервые показана и сделалась событием на сцене и благодаря сцене, возникла и сложилась в органической и неразрывной с ней близости, а французский актер образовался, воспитался и теперь еще воспитывается на ее образцах.
Пред нами не литература, писанная в драматической форме, не драма для чтения, а произведения, предназначенные для сцены, оживающие настоящею жизнью в театре, где они только и могут получить всю полноту бытия и заговорить полным голосом.
