Франция. Клюни
В других главах дан очерк переворота, который окончательно оформил феодальный режим во Франции и дал Парижу и рядом с ним Реймсу главенство в стране. Для первого это было прежде всего главенство политическое, для второго – церковное. Для того и другого – заметное культурное первенство, хотя следует сказать, что само феодальное дробление сообщило и многим другим очагам, дав им независимость, значительную силу лучеиспускания. На наиболее ярких из таких очагов мы остановимся и присмотримся к характеру их цветения. Очаги Прованса уже в эту раннюю пору обещали ту сильную юридическую жизнь, которая характеризовала их особенно впоследствии, привязавшись к университету Монпелье. Но уже и в эти годы она сказывалась в богатом производстве хартий, в стремлении и искусстве закреплять в деловой грамоте каждый оттенок правовых отношений. В Бургундии бросаются в глаза проявления монастырских начинаний. Здесь главная территория занята очагами Клюни, живым ростом «клюнийского движения».
С движением этим мы уже на грани классического средневековья: с одной стороны, на подымающейся волне феодального формирования, с другой – нарастания борьбы с ним. В 910 г. герцог Аквитании Гильом Благочестивый в бургундском поместье своем Клюни создал монашескую общину, сперва включавшую всего двенадцать братьев, но сразу же получившую исключительную привилегию подчинения папе nullo medio – «без всякого посредника». Так в мысли феодального князя и его небольшой духовной дружины – вернее всего, зароненной с вершины римского престола – начинает зреть и крепнуть идея черной римской армии, изолирующейся среди иерархии феодальной и епископской в качестве непосредственной опоры римского трона. Устав, который приняли клюнийцы, был устав Бенедикта Нурсийского, осложненный реформой Анианского его тезоименника. Уже в первые годы, при жизни первого аббата, аскета Бернона, устав Клюни приняли шесть монастырей.
Но движение растет с изумительной быстротой, захватывая и соседние страны. Одним из самых могучих и на Рейне, и в Лотарингии стал Хиршау, поставщик духовников для императоров германских, как сам Клюни – для королей французских, клюнийские обители Англии – для потомков Вильгельма Завоевателя. Вскоре совесть и политическая мысль государей Европы всецело находятся в руках клюнийских аббатов, под давлением которых клюнийские монахи превращаются в воинов, «которых они полками бросают на осаду мира». Обширные дворы клюнийских обителей, где их пресловутое гостеприимство собирало огромные массы странников, превращало их в настоящие политические клубы: здесь красноречием ораторов Клюни часто подготовлялись решения и зачастую самые массовые движения. Эта роль Клюни сказалась с началом крестовых походов, а также предшествовавших им еврейских погромов. Особенно мощным становится Клюни, когда он превращается в «конгрегацию», сплоченную и вместе гибкую корпорацию, действующую согласно, под импульсом воли «отца-аббата» (pater-abbas). Власть Клюни над сознанием государей, твердость, с какой они научились воздействовать на мирское законодательство, вызвали к жизни ряд законов, боровшихся с феодальной анархией. Клюнийскому влиянию обязано утверждение законов «божия мира» и «божия перемирия» (pax Dei и treuga Dei), которых смысл заключался в защите определенных лиц, предметов и сроков (праздники, периоды сельских работ, больших религиозных войн) от домашних нападений, от внутренних войн.
Другой большой задачей Клюни было движение, уже подготовлявшее церковную реформу XI в. и означенное им как «очищение и освобождение церкви»: борьба с симонией и инвеститурой, ставшая делом папы Григория VII. На базе проповеди ораторов, как на базе «божия мира», осуществил Урбан II, сам клюнийский монах, проповедь I крестового похода. Несомненно, кроме предприятий большого стиля, как крестовые походы, какие помогла осуществить клюнийская политика, излюбленную ими систему «божьих перемирий» вызвала к жизни и поддерживала дальновидность деятелей Клюни в качестве предусмотрительных помещиков и сельских хозяев, стремившихся охранить мир и благоприятные условия работы на своих нивах. «Деревни, выраставшие в лесах», пионеры новой деревенской свободы, нередко получали в клюнийском законодательстве защиту от феодального волка, от мирского хищника. И в этом смысле были местности и комбинации, где движение сыграло роль защитника мира и свободы. Но еще больше служило оно экономическому расцвету и обогащению самого клюнийского «помещика». Колоссальный рост земельного богатства стал условием будущего его обмирщения и затем падения. Подобно помещику светскому, клюнийский магнат окружает стенами и замками свое обиталище, и самые храмы Клюни доныне в своих останках или развалинах представляют одни из самых импозантных сооружений романского зодчества.
