Задолженность населения Рима в эпоху Цицерона
До крайности запутавшиеся экономические отношения создали массовую задолженность населения. По словам трибуна Марция Филиппа, который был консулом в 91 г., во всем государстве не было двух тысяч граждан вполне зажиточных – non esse in civitate duo milia hominum, qui rem haberent (Цицерон, Об обязанностях, II, 73). А о времени заговора Катилины (64– 63 гг.) Цицерон говорил, что «никогда не было большей задолженности» (Об обязанностях, II, 84). В момент общей паники, вызванной слухами о заговоре Катилины, когда сразу пали цены на земли, многие даже состоятельные люди оказались неплатежеспособными, отчего еще более усилилось напряженное состояние. Только благодаря самоотверженной энергии одного крупного откупщика Л. Консидия Галла, который объявил, что воздержится от взыскания выданных им крупных сумм, удалось облегчить это тревожное состояние (Валерий Максим, IV, 8, 3). Буасье относит этот случай ко времени предвыборной агитации 64 г. Однако на наш взгляд гораздо больше оснований относить его к 63 г. Слова Валерия Максима: Catilinae furore consternata republica… propter tumultum, – заставляют думать о том моменте, когда было официально объявлено состояние tumultus (Саллюстий, Заговор Катилины, 29, 1; 31, 1 – 3), что произошло именно в 63 г. Сам Цицерон в речи «Об аграрном законе» упоминает о падении кредита на форуме (fidem de foro… sustulistis, 1, 23; II, 8).
Марк Туллий Цицерон
В период гражданских войн мы неоднократно встречаемся с попытками разрешения наболевшего вопроса о задолженности. Так, в 89 г. претор Аселлион пытался на основании древнего закона возбудить судебное преследование против ростовщиков, но был убит (Аппиан, Гражданские войны, I, 54). Ограбление или разорение одних, быстрое обогащение других, легкость приобретения богатств за чужой счет в смутные времена гражданских войн и открывавшийся в связи с этим широкий простор для деятельности всевозможных дельцов и искателей счастья – все это создавало благоприятную почву для всяких проектов социального переустройства.
Этим объясняется тот факт, что и Катилина привлекал к себе сторонников обещанием отмены долгов (Саллюстий, Заговор Катилины, 21, 2; ср. 14, 2; 33, 1; Цицерон, Против Катилины, II, 18). Впоследствии Цицерон, вспоминая об этих событиях, писал: «Никогда не добивались отмены платежей с большим ожесточением, чем в мое консульство» (Об обязанностях, II, 84). А ранее, в 48 г., М. Целий Руф, сделавшись претором, внес предложение, хотя и не увенчавшееся успехом, об отмене квартирной платы домовладельцам и вообще об отмене долгов (Цезарь, О гражданской войне, III, 20–22; Дион Кассий, XLII, 22); затем в 47 г. о том же хлопотал в качестве народного трибуна П. Долабелла, который с этой целью организовал вооруженные банды (Дион Кассий, XLII, 29, 31; Плутарх, Антоний, 9); наконец, Г. Юлий Цезарь отменил долговые обязательства (Аппиан, Гражданские войны, III, 1, 2–3; Светоний, Божественный Юлий, 42) и освободил квартиронанимателей, плативших менее двух тысяч сестерциев в Риме и 500 сестерциев в других городах Италии, от платы домовладельцам (Цицерон, К Аттику, VII, 7; X, 8, 2; Плутарх, Антоний, 10; Дион Кассий, XLII, 51; Светоний, Божественный Юлий, 38). Цицерон относился к этим попыткам как к высшей несправедливости и говорил, что они дают возможность одним жить за счет других (Об обязанностях, II, 84).
