Социально-политическая ситуация во время Цицерона
В предлагаемом ниже очерке мы стремимся дать читателям представление о внутренних силах, которые действовали в Риме при Цицероне и которые привели республику к гибели. Мы вполне отдаем себе отчет в резком различии взглядов на рассматриваемые нами события, такие, как аграрный законопроект Сервилия Рулла, заговор Катилины и т. п., и в разной оценке деятелей этой эпохи – Цезаря, Помпея, Красса, Катилины и особенно самого Цицерона. Не вдаваясь в рассмотрение многочисленных суждений – иногда весьма произвольных,– мы стараемся в ограниченных пределах небольшой статьи показать социальную обстановку рассматриваемого времени на основании имеющихся у нас источников, разумеется, с учетом их особенностей и тенденций.
I
Время жизни и деятельности Цицерона было крайне тревожным и напряженным. Это было время судорожной борьбы рабовладельческой республики за свое существование. Рабовладельческая сущность ее все яснее обнаруживала свою слабость. Рабство как основа хозяйственных отношений все более обнаруживало свою несостоятельность: уже не мелкие разрозненные вспышки, а грандиозные рабские восстания стали потрясать государство. Прежде всего вспыхнуло восстание на острове Сицилия, где были крупнейшие рабовладельческие хозяйства с особенно тяжелой системой эксплуатации рабского труда, под руководством Эвноя (Эвна) в 134–132 гг.; почти одновременно с этим – в Пергаме под начальством Аристоника в 133–130 гг.; затем второе большое восстание в Сицилии под предводительством Трифона и Афиниона в 104–101 гг.; и, наконец, самое крупное восстание – уже в пределах самой Италии – восстание под начальством Спартака в 73–70 гг. А эти большие восстания перемежались еще бесконечным множеством мелких или менее значительных.
Естественно, что во время политических смут вожди отдельных партий не раз пытались воспользоваться для своих целей брожением среди рабов. Так, Марий, а вслед за ним и Цинна, были не прочь обратиться к помощи рабов во время борьбы с Суллой (Аппиан, Гражданские войны, I, 58, 65, 69); Помпей и его приверженцы во время столкновений с Цезарем обращались к тому же средству (Аппиан, Гражданские войны, II, 87). Одновременно с заговором Катилины в Италии происходило брожение среди рабов и ожидалась война с ними (Саллюстий, Заговор Катилины, 30, 2); сообщник Катилины Лентул советовал не пренебрегать их помощью (44, 6, ср. 46, 3), и вначале к нему примкнуло значительное количество рабов, однако позднее он отказался от их помощи, боясь участием беглых рабов скомпрометировать себя (Саллюстий, Заговор Катилины, 56, 5); а другой заговорщик, Автроний, хотел поднять гладиаторов и беглых рабов (Цицерон, За Суллу, 15). Цицерон утверждал, что и Клодий старался поднять на восстание рабов (За Милона, 26 и 76). А между тем в результате постоянных войн число рабов росло в невероятных размерах. По сведениям Веллея Патеркула, Цезарь пригнал из Галлии более 400 тысяч (II, 47), а Плутарх доводит число их до миллиона (Гай Цезарь, 15). Понятно, что присутствие таких масс враждебно настроенных людей создавало тревожную обстановку.
Прибавим, что среди рабов было немало гладиаторов, прекрасно обученных военному искусству. У них естественно должна была возникнуть мысль, что лучше умереть за свою свободу, чем в амфитеатре ради удовольствия развращенной толпы. Они представляли грозную опасность для рабовладельцев, как это показало восстание Спартака.
Все эти движения рабов характеризовались еще и тем, что привлекали к себе громадные массы свободного и даже гражданского населения, бедноты и вообще всех, кто чувствовал на себе гнет социальной несправедливости и был недоволен существующим строем (Диодор, История, XXXVI, 5; Аппиан, Гражданские войны, I, 116).
Недовольство существующим порядком выбивало многих из колеи нормальной жизни, заставляло искать удовлетворения за свои обиды и унижения в незаконных средствах и превращало их в разбойников. Историк Аппиан прямо отмечает (Война с Митридатом, 96), что многие обратились к таким занятиям не из-за своих дурных наклонностей, а из-за недостатка средств к жизни, вызванного войной. Равным образом и Саллюстий (Заговор Катилины, 28, 4) говорит, что Катилина старался воспользоваться этим общим недовольством и привлечь на свою сторону бедноту.
При создавшихся условиях разбойничество приняло широкие размеры, особенно на море, где захват торговых судов сулил большую добычу и становился весьма прибыльным ремеслом. Ряды разбойников-пиратов пополнялись многими людьми, уцелевшими из разбитых войск Спартака и других отрядов рабов. Разбойничество стало настолько организованным явлением, что в 60-х годах в руках пиратов оказались целые города, общим числом до 400, в Сицилии, на Крите, по берегам Малой Азии, цапример в Киликии (Плутарх, Помпей, 24). Они располагали большим флотом, с помощью которого хозяйничали на всем Средиземном море, прерывали нормальные торговые отношения, нарушали снаб; жение хлебом Италии, производили налеты и грабили богатые центры, как например сокровищницы храмов на островах Самофракии и Самосе. Они пользовались преступным попустительством таких наместников, как Веррес в Сицилии. Дело дошло до того, что у берегов Сицилии ими был разбит флот Верреса и они врывались даже в порт Сиракуз (Цицерон, Против Верреса, V, 87– 98). «Пират Гераклеон с четырьмя маленькими бригантинами тут плавал как ему было угодно!» – в негодовании писал Цицерон (Там же, V, 97). Понтийский царь Митридат VI, начиная войну с Римом, не раз привлекал на свою сторону разбойников. Их помощью пользовался и Серторий во время войны в Испании х. Сулла для борьбы с ними посылал, хотя и безуспешно, своего полководца П. Сервилия в 78 г. В 74 г. один из фамилии Антониев, находившийся в должности претора, потерпел от них поражение. В 68 и 67 гг. успешно действовал Кв. Цецилий Метелл. Но и он не добился серьезных результатов, и пираты появлялись даже у римской гавани Остии, у Кайеты и Мисена. Известен рассказ о том, как в 76 г. Юлий Цезарь, направляясь на остров Родос, по дороге, в районе Милета, был захвачен морскими разбойниками, выкупился за пятьдесят талантов и потом разгромил их в их же притоне (Светоний, Божественный Юлий, 4; Плутарх, Гай Цезарь, 1–2).
Разгромить главные силы разбойников и нанести им решительный удар удалось только Помпею в 67 г. Облеченный чрезвычайными полномочиями, он, наконец, очистил от разбойников Средиземное море. Но и после этого, в 51 г., когда Цицерон приехал в качестве наместника в Киликию, ему пришлось там, в особенности в горах, иметь дело с отдельными шайками, например с каким-то Меримном, у которого находили пристанище беглые рабы, среди них оказался один из рабов Аттика (Цицерон, К Аттику, V, 15, 3). Эти банды примкнули к парфянам во время их вторжения в Сирию и Каппадокию и были вместе с теми разбиты Цицероном (К близким, XV, 4, 10; К Аттику, V, 15, 2, а также VI, 13 и VI, 4, 1). На реальность этой опасности Цицерон указывал еще ранее в речи «Об аграрном законе». «Что будут значить,– спрашивал он,– все заморские подати, если появится малейший признак (suspicio) нападения разбойников или врагов?» (Об аграрном законе, II, 81).
Напряжение, с каким римскому правительству удавалось преодолевать эти движения, говорит уже о некоторой слабости правительства и о неустойчивости всего положения государства, а еще более об этом говорит разброд, наступивший в рядах тех слоев населения, которые можно считать основными в римском государстве.
