Северные острова. Ирландия. Греческая культура в ней
Перекидываясь с южной этой окраины на противоположный ей край Запада, мы остановимся здесь только на некоторых, особенно своеобразных чертах жизни тех островов, которым еще древность дала имя «Великих островов Океана», имя, сохранившееся в раннее средневековье. Это последнее застает их заселенными кельтскими племенами и, что очень примечательно, затронутыми неясного происхождения элементами восточной культуры. Несомненна, они раньше всего приходили с эллинскими странствиями. Попутно с ними можно подозревать приливы и других, также восточных стихий (см. ниже). Здесь создалась своеобразная монашеская церковь, которая долго не покорялась римской и смущала ее отцов какими-то восточными своими особенностями. Мы уже указывали на то, что есть основания считать ирландцем Пелагия. В дольше всего отстоявшей себя ирландской ветви островная церковь воспитывала ученых, которые удивляли восточных отцов своим чистым греческим языком.
Два выразительных и отчасти загадочных следа хранила. Ирландия от этой «поры эллинизма». Во-первых, так называемый язык «hisperica famina» («западных речений»), где смешивались латинские слова с греческими окончаниями и, наоборот, греческие слова с латинскими окончаниями, и другая особенность: латинские рукописи, написанные греческими буквами, и исконный унциал со многими греческими формами. Один историк Ирландии объясняет эти явления какими-то очень древними, чуть ли не исконными эллинскими влияниями на «Островах Океана» (Циммер). Другой ищет объяснения ближе к историческому средневековью (Роже). Он полагает иллюзией исконность греческой традиции в ирландской церкви и ищет ее источник в более поздних влияниях двух греков, посланных на Острова и притом ранее в страну англосаксов папой Виталианом, а именно Адриана, аббата южноиталийской обители, и настоящего грека из Тарса Теодора, за которым Адриан обязуется «следить», чтобы он не внес в ирландскую церковь чего-либо «противного вере по обычаю греков». Впрочем, сам Роже, в противность Циммеру ведущий к более поздней дате даже ирландский «эллинизм», настаивает на каких-то причинах, вызывавших именно в Ирландии повышенный спрос на лучший греческий язык, благодаря чему течение, созданное преподаванием Адриана и Теодора, падало на особенно благоприятную почву.
Мы хотели бы остановиться на двух впечатлениях этого ирландского эллинизма: человеке и философе Иоанне Скоте Эриугене и произведении искусства – ирландском евангелии (ныне ГПБ).
Нормандские нашествия на Ирландию вызвали переселение Эриугены в Галлию ко двору Карла Лысого, где скоро он заслужил привязанность и почтение этого короля, поклонника наук. Здесь Эриугена развернул свою очень замечательную для его века ученость и силу философской мысли, обусловленную оригинальной комбинацией проникновения в философскую литературу, как латинскую, так и греческую. В результате Эриугена усвоил взгляд на самую религию как силу, тождественную философии: «свободному исследованию истины». «Разум не должен бояться никакого авторитета, потому что он по самой природе выше авторитета». «Откровение не должно стеснять свободу разума, но возбуждать его к самодеятельности». Наиболее прославленное сочинение Эриугены «De divisione naturae», «О разделении природы», различает в ней «четыре формы»: 1) не созданная, но творящая – божество; 2) созданная и творящая – идеи, посредствующие между божеством и миром; 3) созданная и нетворящая – мир как проявление божества; 4) не созданная и не творящая –божество как конечная цель всего. В этом пантеистическом миросозерцании Эриугены и в отношении его к предопределению коренилась вера его в свободу мысли и настроение, которое было признано еретическим уже в его век, но от последствий чего для его судьбы его защитила привязанность короля. Но тот, кого прозвали «Гегелем IX столетия» и чьи мысли еще раз воскресли в учении парижских амальриканцев XIII в., в этот век встретив более тревожно-углубленное понимание, был осужден задним числом, и книги его, как и ему подражавшие книги Амори (Амальрика), были публично сожжены.
Во всяком случае, гость из Ирландии в век Карла Лысого был последним отсветом греческой культуры в латинском мире и последним замечательным мыслителем каролингской поры на Западе.
Но говоря о греческо-ирландской культуре, мы считаем интересным остановиться еще на одном памятнике ирландского искусства, тем более что его хранит наша ГПБ.
Только, в сущности, нынешним летом собрали, если не разрешили мы в ГПБ загадки, связанные с этим замечательным памятником. Это – великолепное ирландское евангелие VIII в. Писано оно тем ирландским полуунциалом, который образовался, несомненно, под давлением греческого с его развертывающимися распуколками-буквами, с его изгибающимися осями b, h, d, и т. д., с его семицветной радугой пятнышек, рассыпанных внутри инициалов. Но особенно, конечно, изумительны великолепные арки и огромные инициалы фронтисписов. Все эти арки и фронтисписы заполнены тончайшими плетенками, чаще всего чудесной голубой окраски, напоминающей работу и окраску армянских плетенок, которых воздействия пришли по тем же путям, что и эллинские, о нашествии которых мы говорили выше. Но чем особенно удивил нас один ориенталист, рассматривавший это евангелие, – это было утверждение неких желтеньких улиток «китайского стиля» в арках заглавных листов рукописи. Из какого бы источника ни пришли они, их путь идет откуда-то с Востока, и как бы ни раскрыть исторически источники всех этих загадочных явлений, как греческие буквы в латинских рукописях, как hisperica famina, как армянские плетенки и их голубые цвета, как желтые китайские улитки, всюду мы стоим на той же дороге, по какой корабли Одиссея шли с востока на запад, за видением острова Туле и сплошных белых ночей. Так на второй из так называемых «Великих островов Океана» в раннюю пору забрели, чтобы перекочевать на латинский континент, обрывки эллинской и еще более далекой восточной культуры.
