Школы. Тривий. Законодательная и декретирующая деятельность эпохи
Школы, удержавшиеся кое-где при соборах и монастырях, формально культивировавшие «семь свободных искусств», делали нажим на те знания, в каких особенно нуждалась феодальная культура с ее новою реальностью и новым суеверием. Сохранив латинское богослужение, она поддержала латинский язык с ассортиментом подготовлявших к усвоению Писания элементов литературного образования (класс грамматики). Сохранив – в порядке уступок, обменов, условных передач земли и иных ценностей – обычай документации этих актов, приобретший в восприятии варваров почти магическое значение, она заботливо культивировала эту письменную магию – производство дипломов – и устраивала подготовлявший к нему класс «риторики», где молодежь обучалась искусству писания официальных бумаг: dictamen prosaicum. Весь этот мир VII –VIII вв. охвачен был гипнозом документации. Наследство дипломов, которое оставила феодальная Европа VII –VIII вв.: Меровингская Галлия, Лангобардская Италия, Вестготская Испания, Англия, к которому, как к магическому кладу, подходили их владельцы и заказчики, является самым ценным по надежности и точности юридическим памятником феодальной глубокой старины.
Снабженные точными датами, они помечены годами давших их королей, именами участвовавших чиновников, точными обозначениями передававшихся в них земель и описаниями характера сделок; безупречно в большинстве своем подлинные и современные событию, они являются драгоценностью, следом жизни материальной и подлежащей статистическому учету, каких столь немного оставила нам античность.
Над этой законодательной жизнью дипломов надстраивается другая, обобщенная жизнь «правд»: кодексов раннего феодального общества. Подвинутые к классическим образцам, по крайней мере в первых и более близких к латинскому миру центрах, как Тулуза, вестготские законники руководствовались в своей работе примером кодекса Феодосия. С него частично списан кодекс Алариха. Уже ближе к народному обычаю кодекс Эйриха и бургундский кодекс Гундобада. Но особенно близким к мысли и обычному праву племени было писаное законодательство народа салических франков. Написано оно, несомненно, по-латыни, хотя наличность в нем «маллобергской глоссы» – приписок, толкующих текст на каком-то варварском языке, – одно время заставляла думать, будто на этом именно языке создан основной текст. Причем одни ученые думали, что этим основным текстом был германский, другие склонялись к кельтскому, уже с совсем малой вероятностью полагая, что «написание» текста «правды» относится к далекой поре преобладающего кельтского влияния до римского и франкского разлива.
Та и другая гипотезы ныне отброшены. Салическая правда редактирована в начале VI в. и, восстанавливая народный обычай, издана по воле меровингских королей, сыновей Хлодовеха, в период, когда, только что перешагнув Луару (citra Ligerim), «ни встретились с вестготами и бургундами и вдохновились примером их законодательства, подобно салическому, на латинском языке.
Эти ранние правды послужили образцом для ряда других: Лангобардской, Баварской, Аллеманскон, правды фризов и хамавов. Чем далее отстояли они от центров, где близко было влияние римских кодексов, тем наивнее, случайнее их форма. Но во всех случаях авторов давал класс «риторов», каких поставляли школы семи свободных искусств, еще удержавшиеся при монастырях и отчасти соборах. Третья наука «тривия», диалектика, представляется безжизненной в варварские времена. Какие логические или философские темы могла разрабатывать школа темных веков Хильпериха или Ротариса?
