Эпоха военного феодализма (Романский стиль)
Романский замок и романский (в особенности раннероманский) храм в своей давящей мощи, в тяжелом и мрачном своем величии выразили с изумительной яркостью лицо западного общества X–XI вв. Массивные каменные «орлиные гнезда» на скалах, над крепостной деревней, которыми покрылась воинственная Европа этих веков, массивные каменные храмы на площадях полукрепостных ее городов, массивные защитные сооружения монастырей, тоже властвовавших огромными комплексами крепостных земель, укрепленные стенами и башнями,– все говорит здесь об обществе, ощетинившемся в отношении равносильного соседа, в отношении своего главы, феодального сеньора – короля и императора и в отношении бессильных, зависимых трудовых элементов. Своими руками воздвигали крепостные крестьяне (сервы) феодальных сеньорий «защищавшие» и давившие их твердыни: работа по укреплению стен и башен – одна из самых тяжелых барщин западного средневековья. Замки, которые росли в центре больших и малых сеньорий, опоясали границы владений английских Плантагенетов и французских Капетингов, защитные линии на Рейне и Дунае, на рубежах имперских владений, в далекой Сирии, около Средиземного моря, на хребтах Ливанских гор и даже (генуэзские колонии) на берегах Черного моря в Крыму, ныне большею частью лежат в развалинах.
Могучие их стены, с зубцами и круговыми ходами наверху, расширяющиеся к основанию и глубоко залегающие в почву, часто составляли продолжение естественной скалы, которую они охватывали двойным, иногда тройным кольцом, в свою очередь окруженные глубоким рвом.
На определенных расстояниях в стене высились трехэтажные башни; ворота с подъемным на цепях мостом охранялись «донжоном», зданием-башней и замковой тюрьмой в подвале, складом оружия и помещением для защитников укрепления. Жилые помещения внутри двора с их системой толстых стен, узких окон и со стилем романского убора (см. ниже) усвоили в общем те же строительные и декоративные принципы, которые с большей роскошью развернулись в церковном зодчестве. Теперешний путешественник по Крыму увидит в Феодосии, Судаке, Балаклаве великолепные руины генуэзских укреплений XIV в., в соответствующих изданиях – многочисленные их снимки. Стены многих городов нашей страны, особенно на западе и на юге, стены Пскова и Новгорода, Смоленска, башни Холма – отражение западного романского стиля, а подчас и произведение рук западных мастеров.
Романская эпоха сказалась рядом основных черт в зодчестве замков, публичных зданий и частных домов. Всюду в них бросаются в глаза огромные каменные кубы, из которых сложена массивная стена, деревянные стропила кровли, сильно вытянутая крыша, высокое внешнее крыльцо, круглые башни и колонны и закругленные углы и пилястры, полуциркульные завершения дверей и окон, наконец, преобладание той же формы «римской арки» повсюду в декорации. Таковы приведенные в снимках публичные и частные дома XI и начала XII в. Но особенно импозантное проявление указанных черт, особенно пышный расцвет романского убора наблюдается в зодчестве церковном. Романское храмовое зодчество обладает известным основным единством на всем пространстве Запада. Можно, однако, сказать, что архитектурная массивность наиболее сильно выражена в соборах германских (Шпейерский, Майнцский, Вормсский), а декоративная роскошь – в Италии, где самые архитектурные формы уже производят впечатление легкости, где особое имя пизано-романского и романо-тосканского стиля (храмы Пизы, Флоренции, прелестная церковь Сан-Миньято) выделяет эту разновидность из романского родового целого. Во французском романском зодчестве – равновесие этих черт.
Большие храмы в форме длинного «латинского» креста X в… покрытые сенью деревянных стропил, насыщенные внутри многочисленными огнями свечей и лампад, были постоянной добычей пожаров. Мысль заменить деревянную кровлю каменным коробовым сводом (св. Филиберт в Турнусе) задала архитектору очень трудную задачу, разрешить которую он не смог иначе, как сильно сдвинув стены, уменьшив пространство храма (так же как п: залы замка), усилив толщину стен и сузив прорези окон. Тяжелые и мрачные формы раннего романского храма с его сильно повышенной ввиду нахождения под нею подземной церкви-кладбища (крипты) алтарной частью, где клир совершал служение, удаленный от молящихся, бедность света и красок в нем символизируют в эти века (IX –начало XI) общую неподвижность быта, властную организацию церкви и глухую, лишенную инициативы жизнь масс.
Эта инициатива начинает пробуждаться со второй половины: XI в. с развитием хозяйственной жизни, оживлением странствий, торговых и паломнических, освободительным движением в деревне и в городе. Расцвет отразился на романском храме, чтобы в; дальнейшем со всей полнотою и яркостью воплотиться в готическом зодчестве.
Уже в романском сооружении с начала XII в. зодчий с успехом попытался сразиться с главной трудностью: задачей покрытия здания прочным сводом при условии раздвигания стен и расширения отверстий для света (Notre Dame le Port в Клермоне,. Гильдесгеймский, Шпейерский соборы и др.). В сущности,, идея «оживы», иначе, крестового свода скрещивающихся основных дуг («нервюр») покрытия, сосредоточивающих в себе усилие напора, а также идея контрфорсов – столбов, поддерживающих те точки стены, которые принимают от пят дуг главную тяжесть свода, наконец, увеличение площади окон налицо уже в романском храме XII в. Только ни контрфорсы не имеют в нем мощности готических, ни нервюры – сосредоточенности и полета последних. Возможные выводы еще не сделаны, и эстетика здания иная.
В романской декорации и скульптуре XI–XII вв. многое еще связано традициями вчерашнего дня. Но при аналогии мотивов применение их зачастую поражает роскошью, нередко тонким изяществом, далеко уводящим от тяжеловесного, грубого искусства ранних романских веков. В отдельных случаях мы наблюдаем пробуждение совершенно новой жизни. Основной мотив по-прежнему – спокойное полукружие – римская арка. Она определяет контуры сводов, завершение порталов и окон. Мы видим ее на фасаде св. Михаила в Павии; в рамках неизвестного здания, вросшего в субструкции префектуры в Анжере; в сохранившихся от романской эпохи частях готических соборов Реймса и Шартра («Королевский портал»). На ней основан мотив излюбленной стенной декорации «ложной аркатуры», арочного фриза, разбивающего поле стены на пояса, венчающего ее верхний край. Таковы аркатуры, обходящие кругом всю стену внизу и составляющие фриз вверху в церкви св. Апостолов в Кельне, убор фасада и башен аркатурами в храме Notre Dame la Grande в Пуатье, в соборе, баптистерии и «наклонной башне» Пизы. Разработанный с большою роскошью в материале белого мрамора, из которого строятся многие храмы Италии, этот мотив придает последним легкость, которая так мало свойственна гранитным или песчаниковым массам храмов Франции и особенно Германии.
Торжественно-светлой нарядностью притягивают романские опоры, простенки, обрамления порталов, сверху донизу убранные каменной «вышивкой». За Альпами, во Франции и даже восточнее, на Рейне и на Дунае, но особенно в Северной Италии ласкает глаз убор этих частей. Вглядываясь в детали, мы открываем чарующее разнообразие узоров, гравируемых на камне: плетенку, розетки, спираль, крестики, ромбы, звезды и кружки, далее античные греческие меандры, «жемчужную нить» и замерзшие пальметту и лист аканфа, уже вытесняемый новой темой виноградной лозы и незаметно в нее переходящий – смешение мотивов классической античности, варварской декорации и новых наблюдений. В массе проникают в этот сложный мир мотивы восточной фантастики (химеры собора в Бане и др.). «Бестиарий», «Физиолог» через стилизованную передачу узоров тканей открывает свою прихотливую игру в романской декорации. На капителях развертываются сказочные и исторические сюжеты (Даниил среди львов на капители церкви La Sauve в деп. Жиронды, св. жены у гроба на капители собора в Мозаке), в трактовке низкого рельефа. Между колоннами в портале на фронтонах развертываются фигуры и сцены, где тело и платье все еще уходят в полуплоскостное очертание каменной иконы с выгравированными на пей, точно снятыми с византийских изделий слоновой кости очертаниями телесных форм и складок одежды. Последняя убрана с особой любовью в ювелирном стиле в замечательных фигурах Шартра прошивками, кружевами, бусами, запястьями. Только головы начинают выделяться более рельефной моделировкой.
Кое-где традиционная техника плоскостных изображений – яарезок, насечки – уступает изображениям рельефным, где выпуклости зачастую скорее образованы гранями, чем лепятся круглотами. Но уже в этой технике чувствуется победа над мелочно-нарядной манерой ювелира и вышивальщика мужественного языка ваятеля, каменотеса. Глухо слышимый еще в декорации романской, он заговорит мощно и свободно в готической. По меткому наблюдению историков искусства, возрождению вкуса к телесности (ronde bosse), к выпукло-жизненной трактовке фигуры уже в X в. дает стимул практическая нужда в продукции «реликвариев»: мощехранительниц из серебра и золота, сделанных по форме хранимых частей тела, куда заключались руки, головы: и бюсты чтимых святых (знаменитые мастерские Конка). В краю,, где процветало мастерство таких реликвариев, рождается еще в романский период идея и техника ronde bosse, как видим на выразительной сидящей фигуре св. Веры.
Подобные находки сомкнутся в изумительном, почти парадоксальном для современного взгляда целом готического сооружения.
