Св. Бернар Клервосский. Во славу Девы Матери. Четвертая гомилия.
ВО СЛАВУ ДЕВЫ МАТЕРИ
Перевод с латинского Ю. Стасюка
(Выполнен по изданию:
Bernard de Clervaux. A la louange de la Vierge Mère. Sources chrétiennes, № 390. Paris, 1993)
ЧЕТВЕРТАЯ ГОМИЛИЯ
1. Нет сомнений, что все хваления, возносимые нами Матери, относятся к Сыну, и наоборот, величая Сына, мы не перестаем прославлять Матерь. Ибо если, по словам Соломона, мудрый сын – слава отца, то сколь более славно стать Матерью самой Премудрости! Но к чему я тщусь восхвалять Ту, Которую как достохвальную возвещают пророки, к Которой обращается Ангел, и о Которой повествует Евангелист? Не хвалю я, ибо не дерзаю, но лишь с благоговением перелагаю то, что уже изложил Дух Святой устами Евангелиста. А он продолжает, говоря: И даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его. Это слова Ангела к Деве об обетованном Сыне, которыми он возвещает, что Сын Ее будет обладать царством Давида. В том, что Господь происходит от ветви Давидовой, никто не сомневается. Однако, спрошу я, каким же образом Бог дал Ему престол Давида, если Он не царствовал в Иерусалиме и даже не дал Своего согласия толпе, желавшей поставить Его царем, но засвидетельствовал перед лицом Пилата: Царство Мое не от мира сего? И наконец, что великого в том, что Тому, Который восседает на херувимах, и Которого пророк видел сидящим на престоле высоком и превознесенном, обещано сидеть на престоле Давида, отца Своего? Но мы знаем, что здесь предзнаменуется некий иной Иерусалим, нежели нынешний, в котором царствовал Давид; гораздо более славный, гораздо более богатый. Итак, я полагаю, что здесь указывается на него, при помощи такого способа высказывания, который ты часто можешь встретить в Писаниях, когда означающее приводится вместо означаемого. В таком случае, воистину дал Ему Бог престол Давида, отца Его, когда поставил Его Царем над Сионом, святою горою Своею. Но здесь пророк, по-видимому, яснее выразил, о каком царстве он говорит, написав не «на Сионе», но над Сионом. Ибо, быть может, потому сказано: «над», что на Сионе царствовал Давид, а «над» Сионом – Царство того, о Ком было возвещено Давиду: От плода чрева твоего посажу над престолом твоим. О нем было сказано и через другого пророка: Он воссядет над троном Давида и над царством его. Замечаешь ли, что везде ты находишь «над»? «Над Сионом», «над престолом», «над троном», «над царством». Итак, даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его: не прообразовательный, но истинный; не временный, но вечный; не земной, но небесный. И, как уже было сказано, потому упоминается, что сей престол принадлежал Давиду, что тот, на котором он сидел временно, нес в себе образ сего вечного престола.
2. И будет царствовать в доме Иакова во веки, и Царству Его не будет конца. Также и здесь, если мы помыслим о преходящем доме Иакова, то как сможет Он царствовать во веки в доме, который не вечен? Значит, следует искать небесного дома Иакова, в котором будет царствовать во веки Тот, Царству Которого не будет конца. Разве не тот самый мятежный дом Иакова нечестиво отрекся от Него и в безумии своем отверг Его пред лицом Пилата, когда на вопрос последнего: Царя ли вашего распну? едиными устами ответил, крича: Нет у нас царя, кроме кесаря? Итак, вопроси Апостола, и он поможет тебе отличить того, кто Иудей внутренно, от того, кто таков по наружности; и то обрезание, которое в Духе, от того, которое на плоти; и духовный Израиль от плотского; и сынов веры Авраамовой от сынов его по плоти. Ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля, – говорит он, – и не все дети Авраама, которые от семени его. Продолжай и скажи: "Подобным образом не все те, которые от Иакова, должны считаться входящими в дом Иакова: ибо Иаков – это тот же Израиль". Следовательно, лишь тех, кто окажется совершенным в вере Иакова, причисляй к тем, кто в доме Иакова; или, лучше сказать, знай, что именно они будут духовным и вечным домом Иакова, в котором Господь Иисус будет царствовать во веки. Есть ли среди нас такой, кто, согласно истолкованию имени Иакова, запинает диавола, [извергая] его из сердца своего; кто борется со страстями и похотями своими, дабы не царствовал грех в смертном теле его, но дабы царствовал в нем Иисус, ныне – через благодать, и во веки – через славу? Блаженны те, в которых Иисус будет царствовать во веки, ибо и сами они будут царствовать с Ним, и царству сему не будет конца. О, сколь славно Царство сие, в котором соберутся цари, сойдутся воедино, чтобы хвалить и прославлять Того, Который превыше всех есть Царь царей и Господь господствующих, созерцая сияние Которого праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их! О, если бы и обо мне, грешном, вспомнил Иисус в благоволении к народу Своему, когда приидет в Царствие Свое! О, если бы в тот день, когда предаст Царство Богу и Отцу, Он благоволил посетить меня спасением Своим, дабы мне видеть благоденствие избранных Его, веселиться веселием народа Его, дабы и мне хвалить Его с наследием Его! Приди же ныне, Господи Иисусе, изгони соблазны из Царства Твоего, то есть из души моей, дабы Ты, Которому и подобает, царствовал в ней. Ибо идет алчность, и требует для себя престола во мне; тщеславие желает господствовать надо мною; гордыня хочет быть моим царем. Непотребство говорит: "Я буду царствовать"; честолюбие, злословие, зависть и вспыльчивость спорят во мне о мне самом, чтобы решить, кому я принадлежу более. А я сопротивляюсь, насколько могу; упираюсь, насколько мне хватает помощи. Призываю Господа Иисуса, защищаю себя для Него, ибо сознаю, что принадлежу Ему. Его я считаю моим Богом, моим Господом, и говорю: "Нет у меня царя, кроме Иисуса". Приди же, Господи, расточи их силою Твоею, и будешь царствовать во мне, ибо Ты Сам Царь мой и Бог мой, дарующий спасение Иакову.
3. Мария же сказала Ангелу: Как будет это, когда Я мужа не знаю? Вначале Она благоразумно молчала, пока в сомнении размышляла, что бы это было за приветствие, безусловно, предпочитая смиренно не отвечать, нежели опрометчиво говорить неизвестно о чем. Но теперь, ободрившись и хорошо поразмыслив, пока Ангел говорил, а Бог успокаивал Ее сердце, – ибо Бог был с Ней, как сказал Ангел: Господь с Тобою, – итак, ободренная верой, изгоняющей страх, и радостью, изгоняющей робость, Она сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Она не сомневается в событии, но осведомляется о способе и порядке. Ибо не спрашивает, будет ли это, но как будет. Как если бы Она сказала: "Поскольку знает Господь Мой, свидетель совести Моей, об обете Рабы Своей не знать мужа, то каким образом и в каком порядке будет угодно Ему, чтобы это произошло? Если придется Мне нарушить обет, чтобы родить сына, – буду радоваться о сыне и сожалеть о [неисполненном] намерении. Если же Я, будучи Девой, зачну и, будучи Девой, рожу, что не будет невозможным, если только будет угодно Ему, тогда истинно познаю, что призрел Он на смирение Рабы Своей". Как же будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего освятит Тебя. Ранее Мария была названа полной благодати; как же теперь говорится: Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя? Разве могла Она быть исполнена благодати, и не иметь еще Духа Святого, Который есть податель благодатей? Если же Дух Святой был в Ней, то как же еще о Нем возвещается, будто Он вновь найдет на Нее? Или, может быть, Ангел не сказал просто "придет в Тебя", но: найдет на Тебя, [non dixit simpliciter: "veniet in te", sed addidit super] потому что Он и раньше был в Ней через обильную благодать, но теперь возвещается, что Он найдет на Нее ради полноты еще более обильной благодати, которую Он изольет на Нее? Однако, если Она уже была полная благодати, как может вместить еще более? Если же может вместить еще что-то, то как понять, что Она ранее была полная благодати? Или же первая благодать преисполнила лишь Ее дух, а последующая должна наполнить также и чрево, дабы полнота Божества, прежде обитавшая в Ней духовно, как и во многих святых, стала обитать в Ней также и телесно, как ни в одном из святых?
4. Итак, Ангел говорит: Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя. Что означает: И сила Всевышнего осенит Тебя? Кто может вместить, да вместит. И кто, – за исключением, может быть, Той, Которая одна сподобилась блаженнейшим образом испытать это в Себе Самой, – кто смог бы вместить умом, распознать разумом, как сей неприступный свет проник в девичью утробу, а чтобы Мария смогла вынести приближение к Себе неприступного, из одушевленной частицы Ее же тела, с которой Он смешал Себя, сотворил сень для всего остального? Особенно же потому, быть может, сказано: осенит Тебя, что дело сие произошло воистину таинственно, и то, что Сама Троица Одна восхотела совершить в одной и с одной лишь Девой, дано знать одной лишь Той, Которой одной дано было испытать. Следовательно, когда говорится: Дух Святой найдет на Тебя, – то есть, "Тот, Который Своим могуществом соделает Тебя плодовитой", – и сила Всевышнего осенит Тебя, это означает, что "Христос, Божия сила и Божия премудрость, по Своему собственному замыслу через осенение так сокроет и утаит способ, которым Ты зачнешь от Духа Святого, что он будет ведом лишь Ему и Тебе". Всё равно, как если бы Ангел ответил Деве: "Что Ты спрашиваешь меня о том, что Сама вскоре испытаешь? Узнаешь, узнаешь, и счастливо узнаешь, но научит Тебя Тот, Который и соделает это. Я же послан возвестить девственное зачатие, а не совершить его. Как не может научить никто, кроме Дающего, так не может и научиться никто, кроме Принимающей. Посему и рождаемое от Тебя Святое наречется Сыном Божиим". Это значит: Ты зачнешь не от человека, но от Духа Святого; зачнешь же силу Всевышнего, то есть Сына Божьего". Посему и рождаемое от Тебя Святое наречется Сыном Божиим, то есть: "не только Тот, Который, из недра Отчего придя во чрево Твое, осенит Тебя, но и то, что Он приобщит к Себе от Твоего существа, наречется уже Сыном Божиим; так же, как и Тот, Который рожден был от Отца прежде веков, отныне будет считаться Твоим Сыном. Итак, рожденное от Него, будет Твоим, как и рождаемое от Тебя, будет Его; однако же не два сына, но Один. И хотя одно будет от Тебя, другое от Него, однако уже не у каждого Свой, но один будет Сын у Обоих.
5. Посему и рождаемое от Тебя Святое наречется Сыном Божиим. Обрати внимание, как благоговейно он сказал: рождаемое от Тебя Святое. Почему же он говорит так просто: Святое, без всякого добавления? Думаю, потому, что ему нечем было точно и достойно назвать то превосходное, то величественное, то досточтимое, что от чистейшей плоти Девы вместе со Своей душой должно было соединиться с Единым Сыном Отчим. Он полагал, что если скажет: "святая Плоть", или "святой Человек", или "святой Младенец", или что-то подобное, то скажет слишком мало. И потому выразился неопределенно, сказав: Святое, ибо, чем бы ни было То, что родила Дева, Оно было, вне всякого сомнения, святым, и святым исключительным образом, как через Духа освящения, так и через восприятие Словом.
6. А Ангел добавил: Вот и Елисавета, родственница Твоя, и она зачала сына в старости своей. Какая необходимость была возвещать Деве также и том, что зачала эта неплодная женщина? Разве что, может быть, почитая Ее сомневающейся и не верующей предсказанию, Ангел желал утвердить Ее, [сообщив о] недавнем чуде? Отнюдь. Мы читаем, что неверие Захарии было наказано тем же самым Ангелом; относительно же Марии мы не читаем, что Она была обличена в чем-то подобном; напротив, мы знаем о Ее вере, которую восхвалила Елисавета, пророчествуя: Блаженна Ты, Уверовавшая, – говорит она, – потому что совершится сказанное Тебе от Господа. Но для того возвещается Деве о том, что зачала Ее неплодная родственница, чтобы через добавление чуда к чуду радость приумножилась радостью. Ибо необходимо было, чтобы Та, Которой надлежало вскоре с радостью Святого Духа зачать возлюбленного Сына Отчего, прежде воспламенилась жарким огнем ликования и любви. И только в весьма благочестивом и жизнерадостном сердце могло вместиться такое преизобилие сладости и воодушевления. Или же потому возвещается Марии о том, что зачала Елисавета, что безусловно подобало, дабы весть, которая вскоре распространится повсюду, Дева прежде узнала от Ангела, нежели услышала от человека, чтобы Матерь Божия не оказалась как бы устраненной от замыслов Сына, пребывая в неведении относительно того, что происходит так близко на земле. Или же, скорее, о том, что зачала Елисавета, Марии было возвещено для того, чтобы, извещенная сначала о пришествии Спасителя, а затем – Предтечи, Она сохранила в памяти время и последовательность событий, дабы впоследствии лучше открыть истину священнописателям и провозвестникам Евангелия, будучи от начала в совершенстве наставлена небесным посланником о всех тайнах. Или же о том, что зачала Елисавета, Марии возвещается еще и для того, чтобы, заслышав о беременности Своей пожилой родственницы, Она помыслила о необходимости послужить ей и, пойдя с поспешностью, тем самым предоставила младенцу-пророку возможность и случай засвидетельствовать еще младшему Господу начало своего служения. И таким образом, благочестие матерей и младенцев возгревалось бы ими друг в друге во время этой встречи, а чудо стало бы еще более дивным от этих чудес.
7. Смотри, однако, не ожидай, что сии столь великие дела, о которых предвозвестил Ангел, будут совершены им самим. Если же хочешь узнать, кем, – выслушай самого Ангела: Ибо у Бога, – говорит он, – не останется бессильным никакое слово; как если бы сказал: "Я не говорю, будто то, что я столь уверенно обещаю, произойдет моею силою, но силою Пославшего меня, ибо у Него не останется бессильным никакое слово". Да и какое слово может быть бессильным у Того, Который всё сотворил Словом? В словах Ангела впечатляет меня еще и то, что он не говорит ясно: "Ибо у Бога не останется бессильным никакое дело", но: никакое слово. Потому ли он сказал слово, что насколько легко люди могут говорить всё, что им вздумается, даже и то, чего они никоим образом не могут сделать, настолько же легко, вернее, несравненно легче, Бог на деле в силах исполнить всё, что они в состоянии выразить словом? Скажу яснее: если бы людям было столь же легко делать, как и говорить, то, что им вздумается, то и у них не оставалось бы бессильным никакое слово; но ныне, как верно выражаются в народе, есть большая разница между "говорить" и "делать"; однако же, это у людей, а не у Бога. Поистине, у одного лишь Бога, для Которого делать – это то же, что и говорить, а говорить – это то же, что и хотеть, – у одного лишь Бога не останется бессильным никакое слово. К примеру, пророки могли предвидеть и предсказать, что Дева или бесплодная зачнет и родит, но разве могли они сделать так, чтобы она зачала или родила? Бог же, давший им способность предвидеть, сколь легко мог тогда через них предсказать, что хотел, столь же легко смог и ныне, когда восхотел, Сам исполнить обещанное. Ибо у Бога ни слово не расходится с намерением, ибо Он есть истина, ни деяние со словом, ибо Он есть сила, ни способ с деянием, ибо Он есть премудрость. А поэтому у Бога не останется бессильным никакое слово.
8. О Дева, Ты слышала о деянии, слышала и о способе: то и другое дивно, то и другое радостно. Ликуй от радости, дщерь Иерусалима. И поскольку Тебе было дано услышать радость и веселие, да услышим и мы от Тебя желанный нами всерадостный ответ, дабы возрадовались, наконец, кости сокрушенные. Ты слышала о деянии, – сказал я, – слышала, и уверовала. Поверь же и в способ, о котором слышала. Ты слышала, что зачнешь и родишь Сына; слышала, что не от человека, но от Духа Святого. Ангел ждет ответа, потому что настало время ему вернуться к Пославшему его. Ожидаем и мы, о Владычица, слова сострадания; мы, над которыми плачевно довлеет осуждающий приговор. И се, предлагается Тебе цена нашего спасения: тотчас будем избавлены, если согласишься. Все мы были сотворены предвечным Словом Божиим, и се, погибаем; Твоим кратким ответом надлежит нам быть восставленными, чтобы вновь быть призванными к жизни. О благая Дева, о сем ответе молит Тебя злосчастный Адам, вместе со своим потомством изгнанный из рая. О нем просит Авраам, и Давид, и другие святые Патриархи, Твои отцы, также живущие в стране тени смертной. Его ожидает весь мир, поверженный к Твоим коленям. И это не напрасно, ибо от Твоих уст зависит утешение несчастных, избавление пленных, освобождение осужденных, наконец, спасение всех сынов Адама, всего рода Твоего. Поспеши, о Дева, дать ответ! О Владычица, ответствуй словом, которого ожидает земля, ожидает преисподняя, ожидают и небеса. Также и Сам Царь и Господь всех, сколь сильно возжелал красоты Твоей, столь же сильно желает и согласного ответа, посредством которого Он решил спасти мир. И Тому, Которому Ты была угодна Своим безмолвием, теперь еще более угодишь словом, ибо и Сам Он взывает к Тебе с небес: О, прекрасная между женами, дай Мне послушать голос Твой! Итак, если дашь Ему послушать голос Твой, Он даст Тебе узреть спасение наше. Разве это не то, чего Ты искала, о чем стенала, о чем днем и ночью воздыхала в молитве? Что же? Ты ли Та, Которой было обетовано это, или ожидать нам другую? Без сомнения, это Ты, а не другая. Да, Ты – обетованная, Ты – ожидаемая, Ты – желанная, от Тебя святой Твой отец Иаков, уже приблизившись к смерти, чаял жизни вечной, говоря: Буду ожидать спасения Твоего, Господи! Наконец, в Тебе и через Тебя Сам Бог , Царь наш от века постановил совершить спасение посреди земли. Зачем ожидаешь от другой то, что предлагается Тебе? Зачем надеешься [узреть] через другую то, что вскоре будет явлено через Тебя, как только Ты дашь согласие, изречешь ответное слово. Итак, ответствуй скорее Ангелу, точнее, чрез Ангела – Господу. Ответствуй словом и прими Слово; произнеси Твое и зачни Божие; изреки преходящее и охвати вечное. Что медлишь? Что колеблешься? Поверь, исповедуй и прими! Да обретет смирение отвагу, а
сдержанность – доверие. Ныне совсем ни к чему девичьей простоте забывать о благоразумии. На этот единственный раз да не
устрашится благоразумная Дева поспешности, ибо если в безмолвии и похвальна
сдержанность, то теперь более необходимо милосердие в слове. О блаженная Дева, отвори сердце вере, уста
— исповеданию, утробу — Создателю! Се, Желаемый всеми народами снаружи стучится в дверь. О, что если, пока Ты медлишь, Он пройдет мимо; и тогда вновь начнешь Ты в скорби искать Того, Которого любит душа Твоя?! Встань, беги, отвори! Встань верою, беги
любовью, отвори исповеданием!
9. Се, Раба Господня, – говорит Она, – да будет Мне по слову Твоему. Божественной благодати всегда сопутствует добродетель смирения. Ибо Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Итак, ответ Ее смирен, чтобы им был подготовлен престол благодати. Се, Раба Господня, – говорит Она. Что это за столь высокое смирение, которому не свойственно отступать перед почестями, и которое не умеет превозноситься славою? Мария избирается стать Матерью Божией – и называет Себя Рабой. Знак незаурядного смирения – обретя такую славу, не забыть о смирении. Невеликое дело – быть смиренным в отринутости; но весьма великая и редкая добродетель – смирение среди почестей. Когда Бог попустил, по причине моих грехов или грехов моих подчиненных, чтобы Церковь, введенная в заблуждение моим притворством, возвела меня, жалкого человека, хотя бы и на незначительную почетную должность, не забыл ли я тотчас, кем был, считая себя таким, каким считали меня люди, которые не смотрели на сердце? Верю молве, не прислушиваюсь к голосу совести, и, приписывая не почет добродетели, но добродетели почету, полагаю, что чем более я превознесен, тем более свят. Заметь, что и многие в Церкви, сделавшиеся из незнатных знатными, из бедных – богатыми, сразу же становятся чванными и, забыв о вчерашнем безродстве, стыдятся своего происхождения и отвергают своих низкородных родителей. Заметь и то, как многие состоятельные люди, быстро достигнув почетных церковных должностей, вскоре начинают похваляться своей святостью, изменив лишь одеяние, но не дух. Они почитают себя достойными того достоинства, к которому пришли кружными путями; я даже дерзну сказать, что они приписывают своим заслугам то, что приобрели за деньги. Не говорю уже о тех, кого ослепляет тщеславие; для них и сам почет – это основание для гордости.
10. Но еще тяжелее мне видеть то, что некоторые, презрев мирские прелести, в школе смирения научаются скорее гордыне, и под крылами кроткого и смиренного Наставника всё более превозносятся, становясь в затворе еще нетерпимее, нежели были в миру. И что еще более нелепо – многие в доме Божием не желают сносить пренебрежения, хотя в своем доме они постоянно были пренебрегаемы; и, таким образом, те, которые не заслужили себе места там, где все стремятся к почестям, хотят казаться достойными почета хотя бы там, где почести всеми презираются. Вижу я и то, на что нельзя смотреть без скорби, а именно, что иные, уже вступив в воинство Христово, вновь связывают себя делами житейскими, вновь окунаются в земные страсти, с великим тщанием возводят стены [muros] и не заботятся о нравах [mores], а также, под предлогом общей пользы, восхваляют богатых и наносят визиты состоятельным женщинам. Они идут наперекор указу своего Повелителя, вожделея чужого и со спорами требуя назад своего, не внимая Апостолу, провозглашающему по приказу Царя: Ваше преступление в том, что вы имеете тяжбы. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Неужели они так распяли для себя мир, и себя для мира, что, едва ли будучи ранее кому-либо известны в своей деревне или городке, теперь, обходя провинции и делаясь завсегдатаями при дворах, они приобретают известность у королей и дружбу с князьями? А что говорить об одежде! Для них не важно, как она греет, а важно, как выглядит, и заботятся они более о совершенствовании одеяний, нежели добродетелей. Стыдно сказать! Даже слабых женщин превосходят монахи в своем пристрастии к роскоши в одежде, не довольствуясь необходимым. Не сохранив даже благочестивой наружности, воины Христовы стремятся украшаться одеждою, а не вооружаться. Те, которым надлежало приготовиться к битве и против сил, рассеянных в воздухе, поднять знамя бедности, которого больше всего страшатся противники, вместо этого, мягкими одеждами являя знак мира, безоружные добровольно сдаются врагам без пролития крови. Все эти бедствия происходят не иначе как от того, что отринув смирение, благодаря которому мы отринули мир, тем самым обречены мы вновь следовать суетным мирским влечениям, становясь псами, возвращающимися на свою блевотину.
11. Итак, сколько бы нас таких ни было, послушаем, что ответит Та, Которая была избрана стать Матерью Божией, однако не забыла о смирении: Се, Раба Господня, – говорит Она, – да будет Мне по слову твоему. Да будет – это изъявление желания, а не знак сомнения. Надо думать, что словами Да будет Мне по слову твоему Она скорее выражает чувства той, которая желает, а не требует исполнения обещанного, подобно той, которая сомневается. Впрочем, ничто не препятствует понимать это да будет как слова молитвы. Никто ведь не молится о том, во что не верит и на что не надеется. Бог же хочет, чтобы у Него просили даже то, что Он уже обещал. И может быть поэтому многое из того, что Он решил даровать, Он вначале обещает, дабы обетование побуждало к благочестию, и таким образом, то, что Он собирался дать даром, заслужила бы благочестивая молитва. Так милостивый Господь, Который хочет, чтобы все люди спаслись, для нас же самих производит из нас заслуги и предваряет нас, давая то, за что потом воздает, делая это даром, дабы давать не даром. Это и поняла благоразумная Дева, когда к предваряющему Ее дару безмездного обетования присоединила заслугу Своей молитвы, говоря: Да будет Мне по слову твоему. Да будет Мне [fiat mihi] от Слова по слову твоему. Слово, Которое было в начале у Бога, да будет плотью от Моей плоти. Умоляю: да будет у Меня [fiat mihi] Слово не произнесенное и преходящее, но зачатое и пребывающее, то есть облеченное плотью, а не воздухом. Да будет у Меня Слово, Которое можно не только слышать ушами, но и видеть глазами, осязать руками и носить на руках. Да будет у Меня Слово не написанное и немое, но воплощенное и живое, то есть не начертанное в немых образах на мертвых кожах, но в образе человеческом запечатленное в моем чистом лоне, причем не линиями от мертвого пера, но действием Святого Духа. Итак, да будет это Мне таким образом, каким не было никому прежде Меня и не будет никому после Меня. Бог многократно и многообразно говорил издревле Отцам в пророках. При этом понимается, что одним Слово Господне было в уши, другим – в уста, а третьим – в руку; Я же молю: да будет Оно и во чреве Моем, по слову твоему. Не хочу, чтобы Оно было Мне громогласно возвещено, или знаменовано в образах, или призрачно явлено во сне; но чтобы было вдунуто в тишине, личностно воплощено, телесно внедрено в мою утробу. Итак, Слово, Которое в Себе Самом не могло и не имело необходимости становиться [fieri], да благоволит стать во Мне, стать для Меня [mihi fieri], по слову твоему! Да будет Оно вообще для всего мира, но особым образом да будет Мне [fiat mihi], по слову твоему.
